Попередня     Головна     Наступна

КНИГА ВТОРАЯ

ГЛАВА 9

О порядочном учреждении козачьего войска польским королем Стефаном Баторием с их урядами и о пожаловании на то им клейнотов, преимуществ, городов и земли на обоих сторонах реки Днепра, с увольнением от всяких поборов

О прибивании к украинским козакам 10 000 Козаков же и о порядочном учреждении их с придачею им начальников и клейнотов

В оном 1578 году скончался польский король Хендрик, на коего место поляки, призвавши семиградского князя Стефана Батория, возвели на королевство. Сей государь, принявши царство и возшед на престол, вознамерился вооружиться на Россию, но чтоб, во-первых, укрепить свои пределы от всех татар бесарабских, то есть буджацких, белогородских и крымских, которые тогда наиболее страшны для Украйны и Польши были, набрал сего ради в добавок к прежним козакам изо всей Украйны выбранных 10000 человек Козаков же и оных порядочным войском учредил, определил им из них же гетмана титулом с обоих сторон Днепра Войска Запорожского и пожаловал ему бунчуг, булаву и печать, с вырезанием на оной стоящего рыцаря с самопалом и перекривленным на голове колпаком и рог пороховой при бедре, в гербе; также установил войсковую старшину, по гетмане — обозного, судью, писаря, есаула, хорунжего, потом полковников, сотников и атаманов; дал гетману полную власть, чтоб суды, расправы и наказания делать, также в чины и начальники по войску своему производить; притом дал для гетманского пребывания и войска его выше прежнего козацкого города Черкас, город же Трехтемиров * с монастырем и с принадлежащими тамо землями,

* Сей город состоит на правом берегу Днепра в десяти милях ниже Киева, а выше городов Канева и Черкас.

даже до /63/ складного козацкого ж города Чигирина ,и до порогов и за Днепр на восточную, то есть по течению той реки, по левую сторону, и вдоль оного вниз на 10 миль, для жительства их; уволил их притом от платежа акцизов и податей. А как большая часть их состояла из пеших, то придал им 2000 рейтар и жалованье из своих доходов определил, что все утвердил им грамотою своею. Пушки ж и всякие военные орудия и снаряды, воюя турков, сами б доставали; велел им содержать стражу от татар около порогов, куда и определено было 2000 человек, чрез что и кош, то есть стан или городок Сеча, там утвердилась ⁴¹.

Рукописная ж малороссийская история уведомляет, якобы в жалованье козакам давано было каждому в год по червонцу и шубе. А поляки пишут, что «король оный, Стефан Баторий, присоединил Козаков тем к своей державе, что пленил их своими благодеяниями и показал им пристойнейшую и благополучнейшую жизнь, и превратил их в войско, состоящее из сорока тысяч человек, и расположил оных в нижней Подоли и нижней Волыни, дабы защищали Польшу от россиян и татар — природных неприятелей оной».

Число 40 000 Козаков, конечно, не с начала установления оных было, но тогда уже, когда они, по ниже писанным причинам, вооружиться за свои обиды противу Польши принуждены были, и, оное число увидевши поляки противу себя, приписали на короля Стефана Батория, яко на виновника начала их. Ибо «к ним присоединил он и переведенцев, дабы населяли и вспахали ту землю, которую называли Украйною. Из числа великих дел, учиненных Стефаном Баторием, есть сие почти наилучшее, ибо он привел чрез то польские пределы в безопасность, умножил войско и такую непаханную землю учинил для Польши плодоносною, которая стала после изобильнейшею во всем свете».

11-й гетман Скалозуб

По гетмане Шахе козаки имели из шляхетства гетмана, именем Скалозуба; оный на морском с турками сражении убит.

Выше упомянутых же гетманов сами короли польские, властию своею, а не избранием, вольными козацкими голосами поставляли.

Козаки имели многие брани с татарами на земле, а с турками на море, как выше значится, и всегда победителями их были. А остающиеся в домах своих жили весьма изобильно и, простирая промыслы свои со избытком, даже так, что из оного поляки весьма оком завистным на то взирать стали и всячески возжелали лишить того имущества и цветущего их состояния, и чем они награждены были, внушали иногда самому королю, что сколь они опасны со временем для Целой Польши быть могут, и доводили тем, чтоб всемерно их искоренить, для чего и были от Польши подсмотрщики к ним определены.

О сем короле италиянский писатель Григорий Летай в истории /64/ о жизни папы Римского Сикста V между прочим упоминает, что Стефан Баторий во время царствования своего завоевал княжества по России: Смоленское и Свевское *, а когда султан турецкий в 1584 году требовал от него, чтоб он, по древнему обычаю, дал ему на помощь противу персиан несколько числом войска, отказал ему следующими словами: «Польский белый орел, который, стоя долгое время, без перьев и без сил находился, ныне возобновился юностию своею и оперился, как равно нос и когти уже отвострились, и за тем не можно». И так по такому его отважному отказу и по прославившейся его храбрости, уповательно турок не отважился тогда Польшу под свой меч приклонять так, как он прежде сего неоднократно делывал.

Сей король царствовал на польском престоле около девяти лет: скончался 1587 году. На его место поляки призвали из Швеции королевича Сигизмунда ⁴², сына шведского короля Иоана, которого поляки, возведши на свой престол, наименовали его Жигмундом III; оный царствовал в Польше 44 года.

* Северское?

ГЛАВА 10

О первоначальном притеснении козакам от поляк чрез пременение ими, в оскорбление всем россиянам, закона греческого в униатскую религию и о восстании козацком за то на поляк

Когда король Стефан Баторий скончался, то по смерти его и по восшествий на польский престол короля Сигизмунда III все бедствия на Козаков и украинских жителей восстали: поляки непрестанно магнатов своих возмущали и самому королю внушали, что могут великие и бедственные следствия от их Козаков произойти, и наклоняли на то, чтоб их угнести и уничтожить, описывая их силу, храбрость и отвагу, почему могут опасны и вредны быть всей Польше. Слыша сие король, что дела их происходят весьма отважные и смелые, предвещая, сказал на то: «По сему предвидеть можно, что будет от сих удальцов, и посполитство их вольное, то есть, что и пахари все ополчатся».

О польских налогах козакам и о нападении козацком на Польшу. О начале установления унии в Литве и в Украйне

Тогда-то поляки начали усильно домогаться делать козакам под разными видами всякие наглости, налоги, обиды и притеснения и тем восхотели их привесть под свою волю, что продолжалось с разными /65/ действиями не малое время. Наконец, по нестерпеливости, огорча, козаки сделали между собою заговор и, вооружась, вдруг в 1587 году напали на Польшу и отомщали полякам сколько возможно, коих усмирить Польша едва могла. Но все то было ненадолго: они часто после сего за чинимые ж от поляк наглости и насильства на них восставали и паки их усмиряли, а иногда, вооружась, отомщевали и укрощали. Что все с такою переменою продолжалось времени несколько, а более, что от 1589 году, по наущению польской римской религии духовенства и поляк, чрез отступников от православной веры к ереси из числа бывших тогда в Польше митрополита Михаила Рогозу с епископами Владимирским, что на Волыни, протоиереем Ипатием Поцеем Луцким, ексархом Кириллом Терлецким (сей злу сему и собрания сего собора первый виновник был), Полоцким, нареченным только архиепископом, Григорием, Хелмским Дионисием Збируйским, Пинским Леонтием Пелчицким, архимандритом Кобринским и нареченным токмо епископом Пинским же Ионой Гоголем; они согласились принять и установить в епархиях их, кои находились греко-восточного исповедания, унию, с чем и послали прошение с двумя епископами, Владимирским и Луцким, к папе, бывшему тогда в Риме, Клименту VIII, в 1590 году.

За усильное принуждение к унии козаки восстали на поляк и с ними войну имели. 12-й гетман Косинский

Но в 1593 году, во время уже короля польского Жигимунда или Сигизмунда III, как стала восстанавливаться чрез помянутых епископов в Литве уния и чрез духовенство римское и поляк усиливаться и делать благочестивым церквам И людям притеснение, тогда возроптало шляхетство, коего великое множество православного закона было, и возволновалось обще с козаками, поревновав за благочестие, и, вооружась, из них один, ставши, за неимением тогда при козаках, гетманом, из числа греко-российского закона, шляхтич Косинский, начал с козаками воевать Литву, и могло бы продолжаться во вред супротивникам полякам на долго, но на другой год, то есть 1594, оного Косинского пред местечком Пяткою в сражении убили, и тем та брань на то время утихла.

За запрещение козакам ездить по Черному морю и за усильное введение униатства в Литву и в Украйну а паче за отнятие церквей и монастырей православных, козаки жестоко вооружились на поляков. 13-й гетман Наливайко

Точию после сего скоро как кошевским, так и прочим козакам, по мирному установлению тогда с турками, запрещено от короля, чтоб они, по обыкновению своему, на Черном море и на сухом пути /66/ в границах турецких набеги не чинили, под лишением живота за преслушания оного; но как козаки запрещение сие за пременение их вольности себе сочли, то озлились жестоко на поляк; притом сведали, что от папы возвратились с униею отправленные из Польши два епископа — Владимирский Ипатий Поцей и Луцкий Кирилл Терлецкий, которые хотели обнародовать унию, равно и то, что из сего сделались в городе Бресте два собора в 1596 году, один из благочестивых, который состоял только из двух православных епископов — Львовского Гедеона Балабана и Перемышльского Михаила Копистенского с протосингелом, присланным от патриарха Константинопольского, греком Никифором и с нескольким числом духовенства, також шляхетства и господ знатных исповедания греко-восточного; а другой собор из униятов-епископов тех самых, кои злу тому зачинщики были, с их митрополитом и весьма малым числом духовенства, на унию согласившегося, и что оный крайне умножили, с духовенством римского исповедания, сенаторы, от короля в подкрепление им присланные. И как собор оный, будучи подкреплен королем, усильно восстановлял потому вместо православия везде в Польше унию свою, не приемля на то винословных представлениев от православной стороны, они заключали уже не быть у них во всей области благочестивым епископам и усильно чтоб отнимать церкви и монастыри знатнейшие, и разными б способами угнетать правоверных; тотчас козаки, вооружась из сего, напали на Польшу и Литву с неописанною яростию: рубили все, что им ни встречалось, и все грабили и жгли под предводительством некоего из них полководца, или названного у них гетмана Наливайки. Они розорили у них знатные города, в том числе Слуцк и Могилев. Сего отвращения ради поляки, собравшись с силами, пошли им на встречу. Козаки ж, не разделяясь друг от друга, почти все единодушно, пристигши их под Белою Церквою, побили войско так, что принуждены они обратиться в бег; но польский коронный гетман Жолкевский, храбрый и искусный воин, справясь с силами, стал наперед сыскивать и побивать их в разных местах малые толпы и напоследок, обессиливши их, под Лубнами в урочище Солонице в такую тесноту загнал, что, дабы избежать всем смерти, принуждены были, по требованию Жолкевского, своего гетмана Наливайку выдать и с ним полковников Лободу и некоего Мазепу, коих отослал он в Варшаву, и там на медном воле в 1597 году сожжены, так, как малороссийская история пишет; а запорожское описание объявляет — отсечением голов казнены. И тем Козаков на то время усмирили.

Однако ж, хотя им тогда полякам дальнейшего вреда сделать не удалося, то вместо того они тайным образом в турецкие границы нападали и делали тамо дела с удачею, при том не оставляли посещать и самую Польшу, и, поставивши ей на счет, все свои убытки возвращали не возмутительным уже образом, но сокрытыми способами и малыми шайками долги собирали, даже, наконец, до самого явного /67/ вооружения за то, что поляки их совсем в холопство уже обратить хотели.

При том требовали от короля, чтоб козацкий гетман подчинен был их коронному гетману, и чтоб польские вельможи могли иметь в Украйне свои маетности и быть тамо польскому духовенству, что все по желанию их исполнено. Ксензы поселились в селениях козацких, а в Киеве поставили римского епископа. Построили у них костелы, монастыри и училища не с другим каким намерением, как только, чтоб распространить тамо закон римский: они усильно отнимали благочестивые церкви и монастыри знатные, разными способами угнетали православных, от чего благочестивые день ото дня умалялись, не имея своих епископов, кроме вышеупомянутых двух — Львовского и Перемышльского. А хотя и просили короля на сеймах о дозволении избрать себе в Украйну епископов правоверных, но король не созволял им того во всю свою жизнь, ибо был гонитель православных. Таковыми польскими поступками приведен был весь народ в огорчение, а наипаче козаки почли себе за должность, чтоб всею силою защищать не только православие греко-российского закона, но и преимущества своего народа и отечества. Они всячески придумывали, каким бы образом в оное войти, но зависело за отважным к тому предводителем, а при том воспоследовала в то время у поляк с турками война, на которую должны были следовать и козаки, и тем оставили намерение оное до своего времени, как ниже значится.

ГЛАВА 11

О происходящих от Польши делах противу России во время самозванцев и мятежей московских и о действии в то время козачьем

О явившемся в Польше самозванце Гришке Отрепьеве

В 1601 году явился в Польше, а на другой год в городе Брачине у князя Адама Вишневецкого в доме, под именем российского царевича Димитрия Углицкого, известный беглый из Москвы чернец, расстрига Гришка Отрепьев, который, будучи у князя, по удостоверении им, опознакомлен с его братом Константином Вишневецким и потому с его тестем, Мнишкою, воеводою Сандомирским, который за обещание Польше Смоленска с округом, Россию привесть в закон римский, а по восшествии на престол московский жениться на дочери его Марине Мнишковне и потом утвердить за нею княжество Велико-Новгородское представил его в 1603 году на бывшем тогда Сейме в Кракове и просил о учинении ему к возведению его на престол российский вспоможения. При чем самозванец, во утверждение, Респуб-/68/лике представил о себе подкупленных свидетелей, пяти человек россиян и несколько купцов киевских. Но король Сигизмунд III с поляками, хотя не совсем мог в том уверен быть, однако ж доволен казался для Польши теми обещаниями. Он показал вид, якобы не хотел прервать вновь учиненные им с Россиею мирные постановления, довольствовался объявить, что, если кто из польских вельмож восхощет именем своим, а не от Республики, ему помогать, сие не токмо противно, но паче приятно ему будет, с тем, одаря, Отрепьева отпустил.

Воевода Сандомирский, как был мочный и сильный вельможа в Республике Польской, тотчас Отрепьеву дал от себя, и зять его Константин Вишневецкий, Свои войска, под который случай, услышавши о сем, прибыли с Дону к нему козаки, почему и из Малой России послали для него украинских Козаков тысяч более десяти, и поведены были в начале 1605 году войска оные в области российские двумя дорогами, частию чрез Киев, а другою по крымской дороге.

Самозванец вошел в Москву и воцарился

В сем беспутном походе, будучи в войне, козаки принуждены были жестоко чувствовать острие российского меча: их не мало легло при первом сражении под Новым Городком Северским, потом в Камарицкой волости, на Добрыничах, побито до 7000 человек; для чего, по требованию Отрепьева, поляками прислано их еще к нему не малое же число. И так с оными, обще с войском литовским, поляками и всякого сброда людей, а паче изменниками московскими, Гришка вошел в Москву и воцарился, а по совершении желаемого, Козаков с некоторою наградою Димитрий отпустил.

Конашевич Сагайдачный завоевал город Кафу

Но как Республика Польская имела тогда с турками войну, а паче за крымских татар, то в оную были употреблены и запорожские козаки, между коими был из шляхетства Петр Конашевич Сагайдачный наказным гетманом; рн не оставил посетить и Крымский полуостров, но желал изведать счастия своего в 1606 году, пошел с войском своим в приморский тамо город Кафу, оный завоевал, турок и татар в нем побил, а пленных христиан со знатною добычею взял и счастливо назад возвратился, за что, по возвращении, его запорожцы безмерно возлюбили. /69/

Извещение о убийстве самозванца на Москве в Польше и о воцарившемся царе московском. Поляки представляют другого самозванца под именем первого

Между тем Республика Польская, хотя и уведомлена была от России, что Гришка Отрепьев за беспутные противу бояр и всем живущим московским жителям, а паче от поляк, озорнические поступки, насильства, убийства и грабительства и собственные его беззаконные дела совершенно гражданами московскими 1606 году мая 17 числа убит, и что на московское царство воцарен из князей российских Василий Иванович Шуйский, но желатели обещанного прибытка тотчас представили в Стародубе другого — из Белоруссии, города Соколы, учителя при церкве ребят, по имени Ивана, наименовав того тем же Димитрием царевичем и якобы спасшийся от того убийства московского, науча его обнародовать об оном о себе и самого царя Василия о том известить. Спомогателей дела того набрали всякого вольного войска к нему, к чему стеклось премножество и россиян из разных порубежных мест, и с тою сволочью он до Калуги достиг и с помощию польскою и Москву осадил, к чему и из Украйны посланы были козаки под начальством чигиринского сотника Михаила Хмельницкого. Они стояли в Кашире и оттоль ходили под город Коломну, но войсками российскими, до оного не допустя, разбиты и с уроном прогнаты.

Царь сводится с престола. Поляки входят в Москву. Царь отводится в Польшу

Когда ж король польский осадил Смоленск, как то в 1609 году, тогда послал для утеснения царя московского войска своего — 60 000 поляк и 8000 запорожских Козаков, под предводительством коронного гетмана Станислава Жолкевского, который и преодолел следующих на него россиян близ Москвы, под селом Клушиным. Граждане московские, видя победу над собою, почли за сие вину на царя своего, якобы он был во всех победах их несчастливый, того для царя своего со престола свели, а Жолкевский войско самозванцево и самого его до Калуги прогнал; сам же, приступя к Москве под видом защиты от мятежников московских и по договору, чтоб дать на царство польского королевича Владислава, в город вошел и оным обовладал. Для усмирения ж волнующихся россиян Козаков своих на Рязань воевать послал, где будучи, они, во-первых, город Пронск взять хотели, но по отогнании от оного силою русскою в Михайлове стали, а оттоль ночью напавши, у Николы Зарайского острог взяли, токмо и оттоль их, выгнавши, прогнали. Жолкевский же, будучи в Москве, казну царскую и бывшего царя, постриженного монахом, с /70/ братьями его 1611 году к королю под Смоленск привез, который их в Варшаве в заточение заключил. Козаки ж прежнею своею неудачею были недовольны; они напали на город Козелец, оный взяли и людей многих побили, и в полон с собою побрали.

Российская сила Москву от поляк возвращает и нового царя возводит и приводит ко упокоению

Когда ж силы российские уже в 1612 году для выручки Москвы от поляк из понизовых мест шли, тогда поляки, к супротивлению их, на порубежные города и на прочие российские места великим числом послали запорожских же Козаков, но силою российских войск все оные равно и те, кои, отшатившись от гетмана, Вологду и казну во оном было взяли, город выжгли и людей побили, разогнаны и прогнаты; и хотя россияне силою своею от поляк обратно Москву взяли, царя нового изобравши, Михаила Феодоровича Романовых на царство 1613 году февраля в 23 день возвели. Который по восшествии своем, во-первых, бунтовщиков ловить, мятежников усмирять и завоеванные поляками города отобрать велел. Но Смоленск чрез предательство королем уже взят, за чем, наконец, и тишина до времени была установлена.

ГЛАВА 12

О чинимых от стороны польской беспокойствах России и отчасти туркам и о начатой турецкой войне на Польшу. О замыслах польских к низложению Козаков и о преостережении в том себя от обоих сторон

Но тем Россия на долго успокоена не была, потому что в 1615 году через наущение недоброхотов к оной и от привыкших к грабительству людей, собравшиеся разного рода козаки, холопи, украинские черкасы и разный сброд людей такое России делали разорение, какого и во время поляк не было. Они жгли и пустошили все замосковные города и уезды и людей мертвили разными мучениями; украинские ж черкасы, отшатившись от оных, пошли вниз по Волге и там, в Балахонском уезде, от сил московских почти все побиты и в воде потоплены.

Козаки, ездивши по Черному морю, разбивали корабли и взяли города Трапезонт и Синап

Польша ж, между тем, свою продолжала с турками войну, во время которой из Сечи и запорожские козаки, как имея свободу и к промыслу своему удобнейший случай, вышедши на Черное море, в /71/ лодках своих разъезжали по оному на 1000 и более верст. Они обще с донскими козаками разбивали многие турецкие суда и в 1616 году довоевали в Азии славный Трапезонт и город Синоп разорили, людей во оных побили и многую добычу взяли, с чем безвредно возвратились.

При чем Польша и Россию не оставляла в покое: она, дав волю, навела то, что в 1617 году из Украйны запорожские козаки, собравшись с разными бродящими людьми, ходили на Торопецкие места и на Новогородский уезд, где посланных во Швецию российских послов разграбили и сына посольского Прончищева, взяв, по выходе своем на Донце убили, а потом углицким, пошехонским, вологодским, в поморских местах, Наваге, в Тотме, в Устюге, в Двинской земле, нигде не останавливаясь, все жгли, грабили и пустошили и, быв в Кренске, в Луде и у Ледовитого моря, чрез Каргополь паки в Новогородский уезд пришли. А часть из оных пошли к Сумскому острогу, где их много от русских и в заонежских погостах побито, а достальные, которые ушли было на Олонец, там все прибиты так, что ни один из оных домой не возвратился.

Польша, видя силу и храбрость козачью, начала ко уменьшению их придумывать замыслы

Поляки, видя, что запорожские козаки их столь смелы, что и во отдаленных чужих землях храбро и весьма удачно воюют и побеждают и тем себя наиболее умножают и усиливают, приходили чрез то несколько в робость, рассуждая, если они в силе своей далее дела свои простирать будут, то могут они так усилиться, что и их самих в Польше завоюют. Они вознамерились сего для неотменно силу их уменьшить и всю вольность их от них отнять, чрез который способ мнили их сократить и тем к послушному повиновению привесть, а излишних всех в свое холопство взять, к чему их польское главное желание и было. Для чего и начали уже делать к тому свои замыслы.

Козаки, слыша о умысле польском, начали многие удаляться от них и селиться в иных местах

Но коль скоро о умысле оном козаки спознали, то тотчас многие из жилищ своих выбрались и пошли на житие к Дону и к Северному Донцу, чем еще более полякам страх навели. Для чего принуждены всякие ласкательства оказывать оставшим в Украйне для рассеяния слуха отшедшим козакам, почему чрез несколько времени хотя назад и переходили, но в луга днепровские и оттоль против турок и татар воевали по-прежнему, и так тем из ведомства польского известного числа до 10 000 Козаков уже уменьшилось. /72/

Поляки стали быть скромнее до козаков, но не надолго

От сего поляки начали было осторожнее себя вести и умереннее ко обузданию их поступать, понеже те отделившиеся действительно оставались уже жительством особым от оставшихся на своих местах и поделали там станы и жилища свои. Но по вольности польской скромность та не надолго у них скрывалась: она вскоре потом, да еще и с вящею наглостию, открылась, как ниже объявлено.

Польша вознамерилась еще на Москву и для того употребила войско запорожское с королевичем

Между тем, чтоб они употреблены были к военному делу, послан того для был от Речи Посполитой наказным запорожским гетманом Петр Конашевич Сагайдачный с войском козацким в российскую землю на помощь польскому королевичу Владиславу, который вознамерился, чтоб конечно взять Российское царство и оное чрез силу оружия своего подвергнуть под польское владение, и для того в 1618 году сам Владислав, вооружась, поднялся идти на Москву.

Королевич приходит под Москву с польским войском и домогается оную с Сагайдачным взять. Королевич заключает с Россиею мир

Конашевич, исполняя волю их, по повелению с войском козацким пришел в порубежные российские города: он, во-первых, взял Ливны, воеводу князя Никиту Черкасского пленил, а товарища его убил, город выжег и людей побил. Потом одержал город Елец и в нем посланников, посланных от царя в Крым, Стефана Хрущева да подьячего Семена Бредихина и с ними 50 человек татар крымских и на 30 000 государевой казны взял, а оттоль шед, разорил многие города и прогнал от Серпухова супротивных противу себя россиян. Перешед реку Оку, пришел с польскою и литовскою силою и Владислав, с которым Сагайдачный войско свое соединил, и домогались город одержать, но по усильному отпору от московских граждан взять оный не могли. Владислав по сем, хотя требовал от царя мира, но в договорах согласиться не могли. Королевич старался Троицкий монастырь одержать, но и там не успел, как только послал Сагайдачного к Серпухову и до Калуги, который только что Калугу, и то от переметчика, в осаде держал, а полякам замосковные уезды разорять велел; но русские войска, собравшись, сих последних нарочито побили и прогнали их. Королевич, как видел уже свою неудачу, требовал еще о установлении мира, почему за многими несогласиями и спора-/73/ми едва мир, наконец, согласно на 14 лет и на 6 месяцев, 1619 году, заключен ⁴³. На оном уступлено Польше: Смоленск, Белая Невль, Красный, Дорогобуж, Рославль, Почеп и Трубчевск, а России с той стороны городов оставлено: Серпейск, Стародуб, Новгород Северекий, Чернигов и Монастыревский, что все записьми утвердили, и по окончании оного королевич с войсками пошел в Польшу, а Сагайдачный от Калуги с козаками в свою Украйну. В сей случай от Сагайдачного оставшие козаки с 300 человек государю в службу отдались.

Объявление от турок и продолжение войны с поляками. Гетман Самойла Кушка. Богдана Хмельницкого военные дела противу турок

А как в 1620 году от Оттоманской Порты объявлена была противу Польши война за нарушение мирных установлений между оными государствами с султаном Махометом II и польским королем Казимиром Ягеловичем, как то за многие татарам в Крыму и в Бесарабии, и не менее того туркам в Болгарии, в Романии, в Азии и в Анатолии, кроме юртов татарских, сел и местечек, городов: Кафы, Акермана, Килии, Измаила, Варны, Синопа, Трапезонта и Кизика, разорения и грабительства как на сухом пути, так и на Черном море — многие корабли, галеры и другие военные и торговые суда потопленные, и в полон людей и добыч грабительством забранных, то за то напротив того и с польской стороны претензию свою объявили, что с Турецкой стороны еще никакого удовольствия Польше не сделано во многих татарских в Украйну, в Волынию, в Подолию, в Полесье, в Краснорусию и в самую Польшу нашествиях с великим от них грабительством, разорением городов, сел, деревень и местечек, с пленением премножественного числа людей христиан, то за все то и Польша принуждена, с своей стороны, собрать свое войско и вооружиться противу турок, для чего должна была призывать сколько можно более и козаков малороссийских. Что слыша, от утеснения польского оскорбленные козаки, имея еще не угасшую в себе искру верности и любви к отечеству своему, по созыву гетмана своего Самойлы Кушки тотчас стеклися отовсюду, и собравшееся войско соединилось с армиею польскою, из коего числа 10 000 Козаков отделено и послано было, под начальством Богдана Хмельницкого, для опустошения турецких мест и для препятствия турецким сикурсам и недопущения к подвозу разных им запасов, как равно и на море, где удачно взяли двенадцать турецких военных судов и глубине морской предали, забрав довольно Добычи и плена, за прочими ж бегущими от них весьма далеко погоней гнались. За что, при возвращении, Хмельницкий весьма от самого короля и прочих магнатов выхвален был, обще и с козаками, бывшими при нем. /74/

Богдан Хмельницкий взят турками в полон, а отец его, Михаил, убит

Но при главной армии не столь счастие послужило, ибо как сам Осман, султан турецкий, с многочисленною своею силою в Молдавии наступивши на польскую армию, при Цецоре разбил и прогнал с немалым выигрышем, в котором побеждении поляки весьма многих у себя воинов потеряли, в коем числе между прочими именитыми убиты коронный гетман Станислав Жолкевский и сотник Михаила Хмельницкий, а козацкий гетман Самойла Кушка и Богдан Хмельницкий с прочими попались в полон, кои по дву годах искуплены на обмен плененными татарами.

Описание о Хмельницком

С сих времен стало известно имя бывшего потом славного малороссийского гетмана Богдана Хмельницкого, который мужественным вооружением с запорожскими козаками противу Польши, отторгнувшись от них, всю Малороссию по-прежнему, так, как отчину, в подданство российское доставил. Отец его был помянутый Михаила Хмельницкий, сотник чигиринский; он служил во время польского короля Сигизмунда Третьего и был в войне 1607 году с графом Сапегою за второго Самозванца противу России и в 1619 году ⁴⁴ ж в Смоленском и под разными российскими ж городами и Белевым, а 1620 противу турок на Цецоре, как выше сказано, с своими украинскими козаками. Сей сына своего Зиновия, проименованного Богданом, обучал в латинских школах довольно наукам и латинскому языку; он был острого разума и понятен, в военных делах смел, храбр и отважен, что по молодости лет своих оказал, будучи при отце, в войне уже довольно.

О наставлении вновь архиереев в Украйне и явное притеснение на них и на всех православных от короля

В сие самое время возвращался из Москвы, чрез Киев, патриарх Иерусалимский Феофан, который по прошению Петра Конашевича Сагайдачного, тако ж шляхетства исповедания греко-восточного, в немалом числе еще придержавшегося, посвятил во все епархии, униятскими епископами отнятые, архиереев благочестивых, а именно: митрополитом в Киев — Иова Борецкого, архиепископом в Полоцк — Мелетия Смотрицкого (сей сделался после униятом), да пятерых в епископы, как то: во Владимир Волынский, в Луцк, в Перемышль, в Хелм и в Пинск. Сии, как без дозволения королевского в /75/ епископы поставлены были, не могли инако, как тайно, в епархии свои для паствы своей въезжать, почему они в Киеве и по монастырям малороссийским принуждены больше проживать, ибо король пал повеление ловить их и казни предавать. Таковое притеснение для православных было королевское.

15-й гетман Бородавка. 16-й гетман Петр Конашевич Сагайдачный

Во время ж плена Самойлы Кушки козаки изобрали было гетманом из своих же некоего, прозывающегося Бородавку, но в 1621 голу, за некое на него подозрение, убили, на место коего возвелся у них гетманом Петр Конашевич Сагайдачный. Оный учредил реестровых Козаков 6000 человек и сверх того собрал и привел по-прежнему их в порядочное устройство, со умножением их ⁴⁵.

ГЛАВА 13

О бытии Козаков и храбрости их с поляками на войне противу турок. О разных запорожских действиях и удальствах. О чинимых озлоблениях польских козакам и о приносимой от них Республике в том неоднократной жалобе, и о вооружении козацком за чинимые им паки от поляк обиды и притеснения, с переменою их удач, и о удалении их чрез то в разные места. О принесенной потом самому королю о чинимых им польских налогах и утеснениях жалобе и о получении на то от короля к вооружению противу поляк поводу

Нашествие турецкое на Польшу, но турки побеждаются поляками и козаками

Осман, султан турецкий, будучи ободрен прошедшею победою своею над поляками, в наступивший 1621 год вооружился паки на Польшу и приступил со всею своею силою, состоящею до 200 000 турок и татар, к самым границам польским, противу чего со всякою скоростию принужден был король Сигизмунд III послать войска свои, коих только 65 000 набрать мог; напротив его под предводительством своего сына, Владислава, и при нем, за неимением тогда коронного гетмана, командующим Якова Собеского (отца потом бывшего короля польского Иоанна Собеского). Но как силы турецкие весьма превосходили польских, и от того вся Польша в великой опасности состояла, то король послал сего для к гетману Сагайдачному, /76/ призывая его со всеми козаками запорожскими к своему войску на помочь и обещая им за то достойную плату и прежнюю иметь вольность. Сагайдачный не отрекся: он собрал храбрейших Козаков до 40 000 и сверх того немало охотного войска и пришел к королевичу в помощь под Хотин августа 30-го числа. Когда ж приспело время к сражению, тогда поставлено было войско запорожское впереди, на коих ярость и оружие турецкое во первых простерлось, и производилась битва с ними, а потом уже, обще и с поляками, в каждый день до вечера с ужасною яростию с обоих сторон, от чего наипаче турок пало бесчисленное множество. Наконец умыслил Сагайдачный в наступившую ночь, командуя один своим войском, подкрасться к турецкому стану, где напал на спящих и на обозы их, во всю ночь убивал турок по наметам. Когда ж утро уже настало, увидевши турки бесчисленно своих убитых, известили об оном своего султана, который пришел из сего в оторопость и ужас, не знал, что начать, и тотчас решился сделать тут конец, послал предложить и требовать у королевича Владислава мира. Поляки, склонясь на сие и установя договоры между собой, мир заключили, и тем та война тут окончалась. Сагайдачный с войском награжден довольно и отпущен в свое жилище.

Кончина гетмана Конашевича

По сем оный (как то в 1622 году) Сагайдачный скончался, и как был Киевобратского монастыря ктитор ⁴⁶, во оном погребен. Сей гетман, споспешествуя благу отечества, при кончине своей жизни отдал все свое имение училищу Братскому, состоящему в оном монастыре, от 1588 году основанному ⁴⁷, а потом академиею, на основании высокомонарших грамот, названному.

По прошению многих знатных о сделании блага козакам сенат польский ничего не сделал

Козаки, хотя и были от поляк за последнюю услугу свою деньгами награждены, но просили притом от Республики о подтверждении им обещанной вольности их, ибо непрестанные налоги и притеснения им от польских панов причиняемы были. А как гетмана их Сагайдачного уже не было, принужденным нашелся вступиться за них, так как одного роду и единозаконец с ними, князь Константин Иванович Острожский * и делать из того жалобы;

* Сей князь Острожский по смерти его погребен в Киево-Печерской церкви Успения Пресвятые Богородицы при входе западных дверей на левой стороне в притворе под самою стеною, над которым местом сделан, в память его, на стене монумент с эпитафиею и со изображением во оном статуи лежачего воина в латах.

он челобитствовал в сенате /77/ польском, о чем также просил об них короля и король шведский, а королевич польский Владислав в трибунале, но ничто не успевало ⁴⁸..

Козаки ж запорожские, при всем наблюдении и воспрещении польском, так равно и со всеми предосторожностями турецкими, проезжали их заставы, доезжали морем в 1624 году почти и до Царяграда и делали великие грабежи у живущих тамо на берегах в селах и местечках.

Король польский, между тем, наблюдал свои интересы: он, после установленного с московским царем мира 1619 году, не только Смоленскою областию с принадлежащим к оной городами Белым, Невелем, Красным, Дорогобужем, Рославлем, Почепом и Трубчевском, уступленной к тому от России, но и сверх трактатного договора и положения Стародуб, Новгород Северский, Чернигов и Монастыревский, с облежащими их местами и землями, под свое владение забрал и все оные в посессию и администрацию сыну своему, королевичу Владиславу, препоручил; а главному в сих местах, состоящему близ российской границы, купеческому городу Нежину, который в прошедшие как за самозванцев и прочие с Россиею войны был с другими городами разорен, повелел оный, как и прочия места, заселить и укрепить с придачею к ним окружной земли, утвердил все оное 1625 году марта 26 дня двумя своими привилегиями: первой — о укреплении и заселении того города Нежина со всеми вольностями и преимуществами, а второй — о придаче к оному городу окружной земли для его выгод. Что все учинено им на основании даваемых от прежде бывших польских королей по Магдебургским правам всем городам и живущим во всей Малой России или Украйне людям, в каковой же силе те привилегии состоят, оным точный список, в окончании 16 главы истории сей, прилагается.

Попущение польское на утеснение козаков, за что приносима была жалоба от них королю

Что ж касалось до украинских жителей, то они беспрестанно Республике, да и самому королю, приносили жалобы, токмо ничто не превозмогало; ибо король и Республика оного прилежно не внимали, а оставляли только, по обычаю, канцелярскому служителю впредь до рассмотрения, не взирая на то, или, еще лучше сказать, попускали поляк чинить обиды и налоги и делать беспрестанные тягости и озлобления народу, даже так, что и церкви их уже разоряли.

Чрез умножившихся униатской веры еще более притеснения украинцам стало, чрез что козаки, восставши, вооружились и жестоко поляк побили

К сему злу зло вящее Малороссии причинялось, ибо многие уже русские, живущие в Малой России, князья, воеводы, старосты и прочие именитые люди, посягая за себя в жену из польского роду веры /78/ римского исповедания, а своих дочерей отдавая за поляк, смесились чрез сие так, что, наконец, все те отпали от греко-российского закона и прилепились к римской вере, чрез что, а паче по смерти гетмана Конашевича и князя Острожского, вознегодовавши оные на россиян веры русской и приложась к полякам, усильно старалися преложить также веру и церковь греко-российскую в унию и из сего делали в Украйне людям всякое понуждение и налоги. А к большему притеснению, по бывшей у поляк с шведами войне, расположили поляки войска свои в воеводстве Киевском, по всем тамо городам, селам и деревням, от коих произошли всякие обиды и наглости всем украинским жителям. Козаки с посполитыми сего, наконец, снести не могли, возволновавшись все вдруг, ударили на поляк и побили их множество, а кои спастись могли, разбежались.

Поляки вооружились на козаков за их возмущение, но сами побежденными остались. 17-й гетман Тарас

Коронный гетман Конецпольский, слыша о волнующихся и усилившихся козаках противу Польши, собрал силы и пошел на Украйну, чтоб побить Всех возмутителей, но козаки, уведавши о сем, тотчас вооружились и выбрали себе из своих в гетманы козака Тараса, пошли противу поляк и, сразившись с ними, жестоко побили их под самым Переяславлем, что было в 1628 году, а оттоль их гнали повсюду, даже и за Днепром, так, что под Баром златого хорунгва гусар всех побили ж и мир с собою сделать в начале 1629 году (а по польскому, то есть по римскому, числению — в 1628 году в исходе) принудили ⁴⁹.

Богдан Хмельницкий стал известнее быть самому королю

В оном году Зиновий, или Богдан Хмельницкий, будучи на войне противу волох, во время разъезда своего с отъезжего караула поймал двух волоских князей Кантемиров и к королю Владиславу в Варшаву оных привел, за что особая милость от его величества ему оказана была, как равно и за прежние его храбрые дела жаловал.

В наступавшем же 1630 году постигла казнь Божия: во всей Украйне оказалась моровая язва на людей и продолжалась с июля до исхода декабря месяца.

По скончании жизни митрополита Киевского Иова Борецкого, в 1631 году мая в 12 день, и погребении его в киевском Златоверхо-Михайловском монастыре настал митрополитом же Киевским Петр Могила, воеводич волоский, из архимандритов Киево-Печерския Лавры. Сии поборники, искусные и благочестивые мужья, были вели-/79/кою подпорою в Украйне вере и церкви православной: они, сколько могли, не допускали расширяться унии, а Могила очистил от униятизма и киевскую Софийскую церковь.

В сие самое время, как то в 1631 году, король польский Сигизмунд III скончался, а на место его сын его Владислав IV ⁵⁰ королем настал.

Вторичная приносимая жалоба Польше от всей Украйны о обидах и притеснениях ей

По непрестанным же беспокойствам, продолжающимся от поляк обидам, налогам и наглостям козакам и всем жителям украинским, посыпано вторично было 1632 году от целого общества с великими жалобами прошение к королю и в генеральный сейм в Варшаву, при чем главными ходатателями были тогда черкаский полковник Барабаш и Богдан Хмельницкий. Точию и на то от правительства никакого правосудия и облегчения, во удовольствие их, не учинено, а объявлено им, якобы за начинающеюся тогда вновь войною того исследовать правление времени не имело; сам же король, во утешение их, им только изустно объявил, чтоб они по праву вольность свою и обиду сами защищали, и с тем их отпустил в Украйну.

Сей король, Владислав IV, государь был для подданных своих милостивый, щедр и праводушен; он всегда просителям оказывал свое благоволение и делал благодеяние, если только что в его силе и власти состояло, как то на прошение нежинского уряда или магистрата пожаловал, подтвердил городу Нежину прежде данную покойным отцом его королем Жигимундом III привилегию, со всеми принадлежащими к оному выгодами, и своею власною рукою подписал 1633 году мая 9 дня, которая гласит в той же, прежде помянутой, привилегии, приложенной в конце 16 главы истории сей.

18-й гетман Сулима

По Тарасе у запорожцев был гетман Сулима. Оный с козаками от 1633 году, плаваючи в чолнах своих по Черному морю и заплывши за Меотическое, в Азии город Язык, а потом при устье Днепра-реки Акерман и на Дунае Килию, Измайлов и прочие многие места, села и деревни пленил и грабил, отколь с немалою корыстию возвратился.

19-й гетман Семен Перевязка

По Сулиме был у запорожцев некий из Козаков же гетман Семен Перевязка, а по другим запискам значится, якобы по одной стороне Днепра Петрижицкий, а по другой Гаврилович гетманами ж. Сии /80/ два, названные гетманами, может быть были только начальники, определенные от польской стороны по обоим сторонам Днепра, а не настоящие гетманы.

Объявление войны от России Польше

А как по смерти ж короля Жигимунда III с московской стороны от царя и великого князя, Михаилы Федоровича, принуждено было объявить Владиславу IV королю войну за известные от Польши недоброжелательства и причиняемые России многие обиды и возмущения, войска российские, прикрыв прежде по венцу все свои украинские города силами, вступили воевать Северию, Смоленск и Литву и там все места, как равно Рославль, Дорогобуж, Белую, Невель, Почеп, Трубчевск, Осов и прочие многие города тамо повоевали; напротив чего поляки принуждены были везде также по границам своим вооружиться и нарядить при том и Козаков, именуемых черкас, и с оными обще воевать Россию, которые, повинуясь власти их, осадили пятидесятью тысячами человек в 1633 году в мае месяце город Путивль и держали в осаде оный пять недель, чиня ужасные многие приступы ко оному, но силою московского войска побито их тут до 6000 человек и с тем, как равно и в июне месяце от Новагородка Северского с не малым уроном их прогнали; и так оная война продолжалась даже до замирения в 1634 году.

Поляки Козаков и жителей украинских со всеми их землями под панские владения их занимают. Подается совет о построении крепости на Кайдаке для разделения украинских с запорожскими козаками

После сей войны, как некоторым знатным польским шляхтичам и вельможам от короля Владислава IV жалованы были, а другом покупкою и иным образом якобы достались, земли в Украйне и в других местах, на которых и козаки свое жительство имели, то поставляли уже везде там, кому где что доставалось, межевые столбы свои и присваивали живущих на тех местах Козаков, так равно, как и посполитых мужиков, налагая на них десятину и тяглы все, и тем вознамерились их совсем уничтожить, о чем хотя и приносимы на то от них королю жалобы были, но вельможи в том премогали. Они противу всех жалоб их вместо правосудия возбуждали короля на них к негодованию, изъясняя их всегдашними быть бунтовщиками и возмутителями целого общества, за что время бы, де, уже от буйства, разбоя и наглости их усмирить. А чтоб приглашать запорожских низовых Козаков и иных людей к себе и сами бы к ним переходить они не могли, подал совет коронный гетман Конецпольский построить бы /81/ при Днепре, между жилищами украинскими и низовых запорожских Козаков на урочище Кайдаке, крепость и тем бы пресечь им к сообщению их всю удобность сухим и водяным путем, для чего политическим образом отложена та жалоба с обещанием им данного свободного времени.

Посылка от Польши на Кайдак рабочих людей для строения крепости

Сами ж тотчас послали на Кайдак (место при самом днепровском первом или верхнем пороге Кайдацком, на правой оного стороне) строителей, работных людей и военную команду для прикрытия оных строить крепость со всяким поспешением.

Старшина козацкая ездили в Варшаву к королю, испросили себе о прежней вольности у него грамоту. Гетман Савалтович или Сава Кононович

Между тем беспрестанно утесняли поляки Козаков, вознамерясь тем привесть их в крайнее изнеможение. Сие видевши, старшина их и именитые козаки, что беспрерывное утеснение происходит им от панов, вознамерились произвесть жалобу самому королю Владиславу. А как обычай древний был всегда для тезоименитых дней, как то восшествия на престол и коронования, для подданнического поздравления ездить в Варшаву малороссийским начальникам с именитыми людьми своими, сего для в 1636 году за неимением у них тогда гетмана полковник черкаский Барабаш и именитый Хмельницкий с прочими старшинами и козаками знатными, яко начальнейшие люди, поехали в Польшу и, представя себя королю, яко патрону своему, Владиславу, поздравя его с тезоименитым днем, просили при сем случае его величество о милостивом защищении от несносных притеснений и обид, чинимых от польского шляхетства всему войску и всей Малой России, прав и вольности их. Тут будучи, при милостивом приеме, пожаловал король им, за подписанием его величества руки, с возобновительным подтверждением о прежних правах и вольностях, а паче о ненарушимости веры их, грамоту за шнуром и печатью коронною и притом, при отпуске, одаривши каждого, изустно им объявил, что «ныне по сей привилегии по-прежнему можете себе гетмана поставить и при своих правах и вольностях крепко стоять, не отдавая себя по оным панам в попрание, защищаясь оным и прежними правами. А если паны польские или дозорцы тех привилегиев не послушают, то имеете мушкет и при боку саблю: оными можете защищать свои от поляк повреждаемые права и вольности», с чем и возвратились обратно, объявя об оном в войске. Козаки тотчас по сему поставили себе гетмана, именем Савалтовича. /82/

Поляки на данную козакам грамоту не взирают. Козаки нападают на кайдацких работников. 21-й гетман Полурус. Сей новый гетман поляк прогнал. Поляки, паки напав, побеждают козаков и принуждают их выдать старшин своих, уменьшают их число войска и отбирают их войсковой город со всеми принадлежностями и привилегиями

Точию польское шляхетство, находящееся в Украйне, хотя им об оном королевском подтверждении о малороссийских правах и вольностях козацких объявлено было, на то не взирало, но еще вяще огорчение им чинити стало: они, ловя и перехватывая их, тайно убивали, делали им всякое насилие, обложить хотели даньми и отяготить их и посполитых. Чрез что, как за оное, так равно и узнавши о городовом уже на Кайдаке строении и что, наконец, им от того воспоследовать может, тотчас собрались к препятствию оного и, сообщась с запорожцами, разбили там французского полковника Мариона, который в Кайдаках уже с 200-ми военными людьми приставлен был для прикрытия работников, так, что ни единый жизнию не спасся. А как, сверх чаяния, услышали, что Конецпольский поспешно поспешает к ним с великим числом войска, то в великое сумнительство пришли о гетмане своем, Савалтовиче. Они, обвиняя его в том изменою и признав заподлинно, тотчас его в куски изрубили и на место его определили из своих же Козаков некоего Полуруса или Паулука, он же и Павлук, и Палий назывался, мужа, хотя простого, но смелого. Он тотчас обнародовал универсалом своим всех живущих малороссиян в Украйне о себе и о начинаемой им войне противу поляк и тем созывал Козаков на помощь свою, а сам, с бывшими при нем, пошел противу идущих поляк и под Кумейками в начале 1637 году, сразясь с ними, счастливо мог победить и прогнать их. Но наставший по смерти Конецпольского коронный же гетман Потоцкий между тем, как, будучи предуведомлен чрез выданный от Павлука помянутый универсал его, мог предупредить собрание козацкое. Он ускорил свое войско собрать и нечаянно вдруг напал на Павлука так, что там же, поразив его, погнал и, пристигши его с козаками при городе Боровиче, в такой страх и бессилие всех привел, что они, по требованию его, Потоцкого, принуждёны были сдаться на договор и принять такие постановления, каковы полякам на сейме сего 1637 году декабря 6-го дня предписать угодно было. Они должны были своего Павлука и четырех других полковников своих выдать, но, однако ж, с договором, чтоб оных старшин их безвредно оставить; точию поляки в слове своем не устояли, отсечением голов в Варшаве всех казнили. С сего времени лишены были они всех выгод и преимуществ и оставлены в числе только шести тысяч человек. Начальные люди определены к /83/ ним из поляков, а все прочие остались в несносном порабощении; ибо и город Трехтемиров со всем снарядом, и все жалованные привилегии от них силою отобраны.

В подтверждение сему упоминают и поляки, между прочим, в описаниях своих, что «польские господа, жившие в воеводствах, порубежных Украйне, хотели поступать с козаками так, как с своими рабами. Они попирали ногами права их, присвоивали себе вольности и чувствительнейшим образом оскорбляли их, разоряя греческие церкви, в которых они по своему закону богослужение отправляли. А король Владислав IV столь слаб был, что не принимал во уважение сих несносных оскорблений. Верный народ превратился в мятежных подданных; они ополчились против Польши, были побеждены и для избавления прочего народа выдали полякам своего предводителя Павлука, которые отсекли ему голову несмотря на данное ими обещание, чтоб не лишать его жизни».

Козаки стали быть в бедном состоянии, от чего многие в другие владения пошли. 22-й гетман Остраница. С сим гетманом козаки нападающих поляк разбили и к миру их с присягою принудили. За пабеждение козацкое поляки, злясь, заметя их гетмана и старшин в Варшаву, казнили.

Козаки, таким образом, ослабели и, будучи в рассеянии и загнании, нашли себя в таком состоянии, что и никогда так не бывали, ибо так бедно доведены были, что почти не лучше крестьян быть стали. Они пришли, наконец, в крайнее отчаяние и огорчение, и для того некоторые из них, чтоб оного ига избежать, желая лучше всех своих земель и жилища лишиться, нежели так в презрении и утеснении жить, отдались некой под защищение московское, а другие крымскому хану, кои тогда ж поселены были, первые близ донских Козаков вверх по Северному Донцу и другим тамо рекам, а последние от татар на крымской стороне по реке Самаре и прочим, находящимся там в степях местам владения того; иные ж, яко отчаянные люди, ни в которую сторону из таковой опасности отдаться не хотели. А потому они поставили над собою начальника из своих же Козаков, Остраницу, придав ему в помощь козака Гуню, и укрепились шанцами при Днепре, где чинили полякам, нападающим на них, жестокие отпоры, так, что целые два месяца от всех напалков их храбро оборонялись; Даже, наконец, исправившись с силами, под Голтвою и Лубнами их жестоко побили, а в степи, при устье реки Старицы (Старая то ж), совершенно уже и кровопролитно поразили, так, что принужден был господин Потоцкий с ними примириться и обещать им все возвратить, что им принадлежало, в чем и присягою подтвердили пан Кисель и другие господа. Но как потом Остраница и Гуня делали с сво-/84/ими переписки и отношения о предбудущих предприятиях своих к вооружению противу поляк, если от них хотя мало к оскорблению их общества предвидимо или чинимо паки будет, чтоб сделать за то всем дружное на них нападение, для чего и назначалось уже место между ими зборное, то коль скоро о заговоре оном Республике известно стало, хотя и довольно знать могли, что без поводу к тому и без причины козаки противу поляк не вооружатся, по внутренней своей ненависти к ним и без важности, постыдным образом, как и прежде, нарушили и все обещания уничтожили. Они, заманя помянутых начальников, Остраницу и Гуню, в Варшаву, там, за заговор, их убили ⁵¹ и из числа общества их киевского сотника Казимира с сыном его на колы посажали, а прочих многих именитых Козаков за ребра повесили, иных же четвертовали и головы рубили.

По вероломству польскому 4000 козаков пошли на Дон

Коль скоро о сем известно стало козакам, что всякую неправду с ними делают поляки, опять огорчились и весьма желали еще вооружиться противу их, но за раскасованием и рассеянием уже силы их не отважились, а паче за тем, чтоб остатки свои не привесть в вящее изнеможение, вознамерились сего для вдруг 4000 из храбрейших козаков, которые упомянутых утеснениев более сносить не хотели, искать себе прибежища в других странах, заключа при том счастие свое сыскивать неотменно в военных действиях. Чего ради, собравшись с женами и детьми, пошли представить себя Персии, которая тогда с турками имела войну. Таким образом, перешли они, продравшись сквозь крымские и нагайские орды, со всякою храбростию и осторожностию к Дону и там, по приглашению донцов, в начале весны 1637 году, сообщась с ними, город Азов у турок взяли *.

* О сем взятье козаками Азова описано с точностию в истории о донских козаках.

Поляки, уменьша число Козаков, войском своим Украйну окружили и к ним своих начальников определили

Поляки, видя волнование и отхождение Козаков, тотчас, по приговору сеймовому, велели войскам своим, под командою князя Вишневецкого, занять всю Украйну и по списку учредить только шеститысячное число Козаков, определя к ним своих из поляк полковников, сотников и прочую старшину и дозорцев, кои начали при своих учреждениях содержать их, во-первых, за крайнем пренебрежении /85/ и утеснении. Они обременили их разными, неподлежащими к ним, исправлениями и службами, а паче всех, вновь полагаемых в поспольство (в пахари), обложили на Корону данью и податьми, на панов оброками, тяглами и всякими работами, розоряли церкви, продавали утварь жидам, детей убивали, а некоторые и в котлах варили, женам сосцы деревом оттирали и прочие насилия делали, как об оном малороссийская повесть повествует и тем намерены были в крайнее изнеможение и бессилие их привесть.

25-й гетман Полтора Кожух. Козаки намерены были еще противу поляк вооружиться, но за малым их собранием разошлися

Чрез такие бесчеловечные и несносные тиранства и налоги из числа оскорбленных еще вознамерились было в наступившем 1638 году противу поляк восстать; но как на первой случай не более полутораста человек их, под предводительством своего гетмана, Полтора Кожуха, при урочище Мерле на тогдашнее время собраться могло, не отважились того для противу немалой силы польской, находящейся в Украйне, сделать ударение и хотя уже и вооружены к тому были с прибавлением к ним людей, но однако ж разбежались, а поляки, напротив того, имея предосторожность и стражу противу волнующихся Козаков, сами претерпели, чрез жестокую тогда зиму, ужасный в войске своем урон.

Для удержания козаков от буйств поляки строить крепость Кайдак начали

Как поляки всячески старались Козаков своих неотменно угнесть и чтоб от убегательства их удержать, а прочих, отшатившихся от набегов и разорениев, чинимых Польше, отвесть и по многим от Оттоманской Порты на них жалобам о чинимых ими по Черному морю и в селениях грабежах, усильно постарались достроить помянутую крепость Кайдак, а паче чрез старание коронного хорунжего (знаменоносца) Конецпольского; и чтоб населить оную народом польским и немецким вооруженным и тем бы их на обои стороны обуздать и усмирить. Для чего будучи в 1639 году сам Конецпольский на том урочище Кайдаке, и с ним Богдан Хмельницкий с козаками, спросил его: «Угодна ли вам, козакам, сия крепость и довольно ли крепка для вас будет?». На то ответствовал Хмельницкий по латыни: «Еще нет того, чтобы, что людьми сделано, разрушено быть не могло». Конецпольский с удивлением слушал такой его ответ.

Но вместо того, чтоб то удержать и обуздать Козаков могло, запорожцы, отшатившиеся от Польши, по вольности своей, еще больше /86/из сего вреда им чинить стали: они беспрестанно делали у них убийства, грабительства и всякое разорение.

24-й гетман. Булюк

Сие поляки ставили на счет своим козакам; они, злясь на них, и последнего гетмана их Булюка, коего они было между собою изобрали в 1640 году, отрешили и определили вместо того из своих, как в самую Сечу Запорожскую, так и в прочие козацкие полковые и сотенные города полковников, комиссаров и дозорцев с принадлежащими к ним чинами. Сии начальники, по прихотям и для прибыли своей, Козаков так, наконец, истощили, что едва кто имел у себя что в доме, кроме жены. Как сами о том писали они при сем случае, имели только одного из своих над собою главным — оставленного им войскового есаула Барабаша, который был и полковник черкаский.

Точию понизовые запорожцы не оставляли свое удальство производить: когда в Польше чего не удалось получить, то в иных местах сыскивали добычи свои, как то в 1642 году, достигши на Донце посланника султанского чауша Мехмета Келеби с шестью человеками, из корысти убили и, скрывши то, след свой замели.

Турки делают преграду от запорожцев

По всегдашним же козацким набегам и нахождениям на города и селения турецкие и татарские, а паче для тайных их проездов на Черное море ради таковых же их промыслов, турки принуждены были по Днепру и в прочих местах учредить крепкие заставы и при оных чрез реки перетянуть железные цепи, чтоб тем воспрепятствовать и удерживать их от всегдашнего разбойнического стремления.

Разные способы запорожских Козаков к проезду сквозь преграды турецкие

Но все оные укрепления и предосторожности турецкие не сильны были козацким предприятиям воспрепятствовать: они промыслили против оных. Как скоро вознамерятся в море выехать, чинили сперва близ тех застав и укреплениев в ночное время разные подложные тревоги, а сами иными местами проезжали; иногда ж срубали толстые деревья, подводя рекою их ближе к заставам, и пускали со всеми их сучьями по воде в темные ночи, сами ж укрывались близ оных в речках и ериках; деревья ж наплывали на те перетянутые цепи и тем ударением по ночному времени тревожили турок, кои думали заверно, что козаки в лодках к ним приплывали, стреляли по /87/ оным ворогам из пушек и ружьев и тем чаяли удержать нашественников. Точию козаки, сколь скоро пальба окончалася, в то время тут же проезжали, и хотя турки иногда, видя их проезжающих, и вслед их стреляли, но удержать их и вреда им почти делать не в состоянии были; иногда ж козаки так тайно проезживали, что турки об них и сведать, не только видеть, не могли.

Мимо ж Очакова и Кинбурна всегда ночью проезжали; токмо наперед изжидали себе благополучной погоды, а паче тумана, или, не доезжая Очакова, обвозили лодки свои прогноем и оттоль ручьем в море выходили, что никто в Очакове и Кинбурине того видеть не мог, где будучи, чинили свои добычи на море и на сухом пути, и, возвращаючись, в удобных камышных местах, близ берегов, для переду затапливали в море думбасы свои, сами ж, вышед на берег, отгоняли у турок и татар табуны конские и скот и на оных всю свою добычу до станов своих доставляли.

Случалось и так, что козаки вдруг, сухопутно и водою, отъезжали и, на нареченном месте соединясь, промыслы свои делали и назад возвращались. Точию когда турки о всех их проездах и о пролазах стали сведомы, тогда везде удвоивали свои заставы и отъезжые караулы и, тем многих ловя, убивали. Противу чего козаки, отменя тот способ свой, иным образом обходить их стали. Они брали с собой малые челны и обваживали их сухопутно; мимо всех тех застав, кои им опасны были, и, достигши в туманные времена до тех мест, где затопшие их лодки были, они сажались в них человек по 30 и более, а главный начальник их, будучи впереди, всегда имел на лодке своей мачту с флагом или со значком, каждый же козак имел для сражения ружье, пистолеты, саблю, копье, а иной и лук с стрелами, притом были с ними крючья, топоры, дубье и цепы деревянные. Подъезжали ж на турецкие большие суда во время ночное и туманное и, приближась на дубах своих к оным, прицепившись, топорами бока прорубали, а прочие, чтоб турки с судов их не язвили и не оборонялись, по них стреляли, кололи и цепами били и, входя во оные, все, что на судне из вещей и богатства знатного и к войне способного имелось, равно порох, ядра, свинец, пушки и всякое орудие, брали; судно ж с неспособными для Козаков товарами и людей без пощады топили, кроме христиан, коих с собой забирали.

Что ж касалось до оставших украинских Козаков, кои, будучи со времени уменьшения их при самой бедной крайности, в неописанных обидах, налогах и утеснениях своих, в 1647 * году третично чрез посланных своих челобитствовали слезным прошением самому королю Владиславу IV и просили о милостивом его заступлении и защите себе, верным рабам своим.

* Во оном 1647 году генваря в 1 день скончался преосвященный митрополит Киевский Петр Могила, а на его место посвящен митрополитом же Сильвестр Коссов и был 10 лет и скончался.

Король, памятуя важных сих утесненных /88/ воинов услуги, покушался возвратить им старые выгоды, но мнения польских правителей тому несогласны были, за каковое непослушание их, как милость к народу оному далеко простиралась, то в посланном письме своем до черкаского полковника Варабаша между прочим напоминал те самые слова, кои он ему и Хмельницкому с товарищи в Варшаве говорил, что, «если вы жолнеры (воины) добрые, мушкет и при боце шаблю маете, то оными и крепко можете боронити свои от поляк повреждаемые права и вольности».

Письмо оное Барабат, когда получил, не объявил никому, но сохранил его тайно у себя так, дабы не уведал об оном никто, ибо благосклонен был полякам, а о козаках своих хотя и жалел, но не весьма старался и радел об них, а наблюдал только о сохранении состояния своего. Но тайна сия от Хмельницкого, как был между воинством оным благоразумнее, хитрее, пронырливее и службами своими королю известнее других, укрыться никак не могла: он об ней весьма проник *.

Попередня     Головна     Наступна