Уклінно просимо заповнити Опитування про фемінативи  


Попередня     Головна     Наступна





КНИГА ТРЕТЬЯ


ГЛАВА 15


Здесь начало малороссийского повествования о прямой причине к вооружению противу поляк помянутым Богданом Хмельницким и всего Войска Запорожского за насильства и наглости польские и о постановлении его Войском в гетманы



О насильном отнятии польскими старостами от Богдана Хмельницкого маетности


А как усильственно начальники польские отняли у Богдана Хмельницкого землю с селением и с прочим пристроем, которое именовалось Суботов, состоящее от города Чигирина в полутора милях, еще отцу его, чигиринскому сотнику Михаиле Хмельницкому, когда был он писарем сборов, дано было от чигиринского старосты Ивана Даниловича Конецпольского, и в надежду службы отца своего, который на баталии турецкой убит, також и для своих заслуг и плена, поселил на оной своих людей и устроил слободу, водяную мельницу и пасеку (то есть пчельник), чему позавиствовав, бывший тогда в Чигирине подстароста Чаплинский представил чигиринскому старосте, что якобы козаку иметь земли в своем владении весьма не следует, почему и отнял староста от Хмельницкого и отдал Чаплинскому, при чем в отказе написано Хмельницкому: не достоит, де, простому козаку слободы селить.





Угрожение Хмельницкого на Чаплинского, за что был в тюрьму на время посажен


Хмельницкий сей, видя усильное отнятие слободы своей, весьма оскорбился и, как ему противу насильства такого делать собою было нечего, сказал только в сердцах, что еще, де, козацкая матка не умерла, указавши на саблю свою. «Не все Чаплинский забрал, когда /140/ еще сабля в руках». Чаплинский, коль скоро услышал сии угрозы, тотчас посадил его в тюрьму, а сына его Тимофея за дерзкие ж слова в два кия велел на площади выбить, и, наконец, едва их от тюрьмы выпросила жена Чаплинского, по прошению матери своей.





О вышеписанном усильстве и польский историк свидетельствует


О сем польское повествование так же объявляет, что «новое злодеяние поляков даровало козакам нового предводителя. Козак Хмельницкий жил спокойно доходами волости своей, полученной в наследство от отца, и, присоединив к оной необитаемые земли, сделал их прибыточными и обогатил мельницами.

Польский дворянин Чаплинский, бывши повелителем в Украйне, позавидовал благополучию сего козака и, видя, что он сопротивляется ему, повелел сжечь его мельницы, осрамил жену его и умертвил ее на кровавом, бездушном теле сына ее.

Несчастный отец и обесславленный супруг просил короля о возмездии; множество одноземцев его, которые имели также причину приносить жалобы, соединились с ним, но никакого удовольствия не получили».





Начало замысла Хмельницкого к возволнованию козаков запорожских


От сего времени, чрез то насильное и неправильное отнятие чужого владения, возгорелся огонь для всех поляков. Хмельницкий начал тотчас за сие выдумывать правильное на них мщение, понеже знал, что к тому в недрах было скрыто. Он, не мешкавши нимало, искусно достал у Барабаша 66 во время крестин дитяти своего, коему был Барабаш восприемником, ту самую грамоту, которую прислал ему король польский за своею печатью с тем надписанием, что «если козаки жолнеры добрые, мушкет и при боце саблю мают, то крепко могут боронити свои от поляк повреждаемые права и вольности».

При самом же оном случае, имеючи в гостях у себя и старинного своего приятеля из Переясловля, именитого козака Ивана Ильяша Ормянчина, который так же, как и он, находился известным у короля, и испросили обще, будучи пред сим у его величества, универсал или грамоту на делание челнов, коими ездить по морю можно б было, и для свободного провозу оных мимо ведомства польских гетманов, что, имевши, содержали тайно. А сохранял оное Иван Ормянчин у себя в Переясловле с тем, чтоб не ведали об оном их полковники. Упоя его пьяного, как равно и Барабаша, и выведав у них, где сохраняются те грамоты, взял тайно у спящих (кои, будучи гостьми, ноче-/141/вали тогда у него) от первого ключи и перстень, а от другого ключи ж и шапку, послал за оными к их женам — Барабаша в Черкасы, а Ормянчина в Переяслов — своих посланцев верных, которые немедленно и исполнили все по желанию и, привезши, вручили Хмельницкому. Сей, получа при удобном времени обои королевские грамоты, объявил надежным козакам своим и изъяснил им, какую волю и права они ко отомщению за обиды свои имеют. При том уговорил их, чтоб шли все для соединения ко исполнению оного в Запорожье, где и он будет, и, оттоль начавши, истребить бы иго польское.

Сам же, не отлагая вдаль, последовал немедленно в Запорожье, как то 1647, а по церковному старому уставу в 1648 году, декабря 7 дня 67. Он оттоль отозвался гетману коронному, что он намерен с депутатами отправиться на сейм, просить возвращения вольностей, но тайно отбыл, как некто повествует, в Крым; там выпросил у хана татарского знатное войско в помощь свою, и по возвращении в Сечь Запорожскую выбран гетманом.





Начало убийства в Сечи поляков


Малороссийская ж история говорит, что вопервых Хмельницкий прибыл в остров Бучки, потом в Рог Никитин, где нашел Козаков 300 человек. Оным объяви также те грамоты и намерение свое и приговоря их к себе, с ними в Сече, во-первых, жолнеров польских всех переколол, затем послал в Крым до хана Ислам Гирея просить помочи на поляков, что и выпросил следующим образом.





Объявление причины к восстанию Хмельницкого на Польшу, к возволнованию всего козачества на оную за все их наглости, варварства, обиды и разорения, а паче за нарушение закона


Объявил он наперед собравшимся нему козакам вину прихода своего к ним с тем, что возжелал, единственно из любви к отечеству своему, заступить всю Малороссию и отомстить за все бывшие и ныне еще чинимые наглости, усильства, обиды и налоги полякам, за которые по многократным приносимым прошениям и жалобам еще никакого правосудия от Польской Республики получить не могли, но вместо всякого удовольствия только вящую беду и изнурение от них терпеть принуждены. Об оном бы им обнародовать всем живущим землякам своим в Малороссии и приглашали б на соединение с ними, стать единодушно противу поляк и отомщевать за обиды и озлобления свои, напоминая им все причиненные оскорбления подробно. Что ныне, де, «козаки от вольности и почтения уже уничтожены, силы их /142/ уменьшены, начальников своих природных лишены и отданы под начал поляков, а иные и в подданные им; что грунта все отобраны и в крайнее неимущество доведены, разогнаны и истреблены многие; оставших же Козаков заставляют в непристойные и необыклые для козака, как то в городовые и прочие работы, употребляют к топлению печей, к чищению дворов, коней, к кормлению псов, дровомелями и на почты вместо почтарей посылают. Определенное жалованье от короля и Речи Посполитой, на каждого козака по 30-ти * золотых, оставляют полковники, комиссары и сотники у себя, разделяя между собою; также, когда козак от татар коня доброго в охоте своей добудет, отнимают. Из Запорожья чрез степи ястребов, беркутов и хортов до городов в подарок к вельможам с бедными козаками посылают, не сожалея, что хотя бы и пропал, как то хищность от татар и бывает. Когда ж языка татарина кто достал, оного отсылают с своими любимцами к коронному гетману, а отважность и услугу ту, с которым бы следовало того ж самого с тем представить, ни во что вменяют. За жидовскими откупами невольно козаку для своей надобности никакого напитка в доме держать и ниже браги иметь. Собирают ныне и десятину от следующих из Запорожья с рыбою или и с иным чем в Кайдаке на комиссара, сверх оного берут на полковников, сотников и есаулов, и писарей, чрез что, разоряя, приводят нас к великому убожеству. Козакам же быть уже, как сами, братья, знаете, не больше 6000 человек реестровых определено, для того, чтоб нас обессилить, а дети козацкие должны мужиками на панщине быть и всяку работу и платеж так равно, как и посполитые, исполнять, да еще и вяще. А паче всего, что Козаков грабили, мертвили, даже и детей, над женами ж и дочерьми всякое ругательство и бесчиние делали. Закон наш нарушают и отвращают нас от оного, вводят свою унию, церкви разоряют, утварь церковную жидам продают, священников и самую святость истребляют, а архипастырей наших изгоняют. Соединимтеся, братья, и восстанемте за церковь и Веру Православную, истребим сию ересь и напасть свою, восставим паки свою златую вольность и будем единодушны. Призывайте своих Козаков и земляков наших и, если желаете, то буду предводителем вашим. Я уповаю достать и умножить сил наших и надеюсь, что и все козаки, где б они теперь ни были, к нам приложатся и будут наши помощники. Возложимте упование наше на Всевышнего: Той да поможет нам!»



* Цена золотому 20 копеек.







Козаки, возъярясь и слыша напоминание о огорчительных им обидах, единодушны стали с Хмельницким


Козаки, слыша сие, возъярясь, восторгли все единодушно, тотчас приложились к нему и все единогласно сказали: «Умрем все друг за друга, отомстим наши обиды и защитим Веру и Церковь нашу и /143/ освободим от ига наших единоземцев. Пойдем и соберемся, будем начинать и да поможет нам Всевышний!»





Козаки посылают по своих гонцов к собранию их


Тотчас разослали гонцов во все стороны к козакам своим и прочим, чтоб известие об оном дали. Сами ж, сколько их на первый случай в сборе было, вооружась, за Хмельницким последовали.





Хмельницкий укрывается с козаками в безопасное место до большого собрания их


В сей самый час уведомил Хмельницкого переяславский полковник Кречовский 68, что велено от коронного гетмана Потоцкого его поймать и предать смерти. Но уразумел Хмельницкий, что и сего, как польского духа, опасаться должно. И при том, что козаки, случившиеся тут, хотя усердно к нему приложились, но за малостию еще числа их на Запорожье быть ему не можно, потому что в близости оных мест не малая залога военная с полковниками и прочими чинами польскими там находилась, переправяся чрез Днепр, пошел того для с сообщниками своими на низ Днепра в луга к лиману и там занял свой стан, где войско присовокупляться к нему стало.





Поляки сыскивают Хмельницкого, но он оных разбил и чрез то умножение людей у него более стало


Полковники ж польские, сведав об оном намерении и о призыве и собирающихся к нему козаках, тотчас начали сыскивать Хмельницкого, чтоб его поймать и разогнать Козаков, послали сего для не малое число от войска своего, которых Хмельницкий сам, нашед их, разбил и разогнал, а козаки, кои были с поляками, предались все к Хмельницкому.





Извещение Хмельницкому о убийстве жены и сына его


Тут от предавшихся Козаков объявлен Хмельницкому вящей для него удар: они объявили ему, что как скоро стало известно о его из Чигирина побеге и что он собирается с козаками воевать поляков, то тотчас подстароста Чаплинский, напавши на дом и жену его обругавши, и с новорожденным сыном ее убил, что услышавши, Хмельницкий почти помертвел, обомлевши, а потом, вспрянувши в горестном /144/ своем состоянии, заклял себя до последней капли крови своей не только одному Чаплинскому, но и всей Польше за таковую несносную, ему причиненную да и всей Украйне нанесенную обиду и поругание огнем и мечом мстить, для чего тем усильнее просил всех находящихся с ним Козаков, представляя им сии явные, не только слышанные, наглости и обиды, стать единодушно.

Тут, слышавши козаки такое неслыханное и чрезвычайное дело, учиненное от поляк, тем более яростию на то подвигнуты были, все единогласно вскричали: «Пойдем, пойдем, братия, отомстим таковую обиду, чинимую нашим!»





Посылает в Крым просить татар. Хмельницкому татары даны, с которыми пришел в Сечь, поляков выгнал, и запорожцы все к нему присоединились


Видя, Хмельницкий, что запорожцы все восторглись и единодушно желают мстить за все польские обиды и наглости, при том, как сделал уже начало и задирку с поляками, что будет на него неотменно от Польши еще больше сил, немедленно послал от общего приговора, посланцев своих к хану крымскому с тем, чтоб сделать с ним мир во всех бывших междуусобиях и раздорах и, установя согласие, просить от него себе вспоможение, чтоб сделать на Польшу нападение и воевать бы при том обще и единодушно, помогая друг другу, да и впредь бы которой стороне воевать на них ни случилось.

Хан, приняв то прошение со уважением, советовал об оном с своими мурзами и уланами, на что сперва было некоторые из них, а паче Тугабей-мурза, не хотели к тому согласиться, наводя прежние себе от них озлобления; сего для хан посланным советовал просить Тугабея-мурзу, яко старейшего и сильнейшего от прочих мурз, что и исполнено. Они все, по усильной просьбе и великим им за труд их обещаниям, наконец согласились. По чему хан послал от себя мурз своих до Хмельницкого с тем, чтоб в лучшей имоверности, во-первых, дал он в залог сына своего, и при том учинить с обеих сторон в верности присяги, что и учинено и утверждено требуемым залогом в стану его.

Хан по сему немедленно прислал со многими ордами Тугабея-мурзу к Хмельницкому, с которыми он тотчас вступил в Запорожье и выгнал из оного бывших и пришедших вновь туда поляк, где к нему все войско запорожское присовокупилось, и Хмельницкого себе за начальнейшего старшину приняли. /145/





Извещение из Чигирина польским гетманам о возмутившемся Хмельницком, и что все Запорожье уже к нему пристало. Поляки вооружаются и идут противу его


О сем уведомил господ гетманов, коронного и каштеляна Краковского Николая Потоцкого и напольного Калиновского, из Чигирина польский комиссар, что собралось на Запорожье уже немалое число войска козацкого и соединилось с Хмельницким, и что возмущают и прочих всех, живущих в Украйне и в других местах, для соединения с ними, призывая их воевать противу Польши, которые к тому и охотно идут. Гетманы польские, слыша сие, немедленно собрали войска свои и вступили со оными в Украйну к городу Черкассы, где самую Светлую Неделю Христову 69 взяли и в оной собранных своих Козаков привели к присяге с тем, чтоб им Польше не изменять, но воевать противу возмутителя Хмельницкого и его сообщников неослабно и единодушно с ними.

По сем распределили войско следовать поспешно двумя путями: первой под начальством каштелянича и старосты нежинского Стефана Потоцкого, сына коронного гетмана Николая Потоцкого ж, с комиссаром чигиринским, коего войска с ними состояло польского с немецкими полками 6000 человек да Козаков из шести ж тысячного числа половина, а другую оных — при комиссаре ж козацком и черкасском полковнике и войсковом есауле Барабаше, которого на сей случай наименовали в малороссийские гетманы, с пехотою немецкою и козацкою в челнах рекою, и следовать бы оным на низ Днепра в Запорожье, до самой Сечи, где сыскивать и разбить Хмельницкого или осадить его с войском. А сами ж гетманы последовали за ними вслед с пехотою и с тягостьми войсковыми сухопутно.





Хмельницкий пошел навстречу полякам


Хмельницкий, коль скоро получил ведомость, что войско польское следует на него уже в Запорожье, не дожидаясь приходу их на себя, немедленно и все войско татарское переправил чрез Днепр и пошел с ними и своими козаками противу поляк и, встретив их в полях, при реке Желтых Водах, впадающей в Ингулец, осадил того Стефана Потоцкого и комиссара чигиринского с их войсками.





Посланные от поляк козаки Днепром войско польское покололи и в воду пометали, а сами к Хмельницкому передалися. Хмельницкий напал на поляк, в кое время от них и все козаки перебежали к Хмельницкому


Между тем козаки те, которые шли рекою Днепром в лодках с пехотою, проплыв все города, а не дошед порогов, находящихся над ними командира с начальниками, во-первых, войскового есаула и /146/ полковника Барабаша Филон Джеджала копьем спящего заколол, а по нем и прочих, и всю ту пехоту немецкую перекололи ж и в Днепре перетопили, что учинено апреля 24-го дня, и об оном тотчас уведомили Хмельницкого, который, как скоро от них то сведал, немедленно прислал за ними татар с верховыми лошадьми, коими в самой скорости до Хмельницкого доставлены на те Желтые Воды, где, соединясь вместе, сделали на поляк нападение. Тут увидели козаки, находящиеся в польском войске, что те самые их товарищи, кои посланы были на лодках Днепром, сообщились уже с войском Хмельницкого и делают ударения на силы их, тотчас перекинулись туда ж и, сообщась с ними, напали на поляк.

Староста Стефан Потоцкий, видя измену и жестокое нападение на себя козацкое с татарами, послал о сем уведомить отца своего, некоего именем Бьяска, но он был татарами перехвачен, и, показывая его и письма издали польскому войску, объявляли им, о чем и к кому писано было от них.





Хмельницкий с татарами войско польское разбил и великую добычь и в плен многих знатных взял


Хмельницкий, видя умножение сил своих, со всех сторон к нему стекающихся, тем паче наступать на поляков начал и, осадя их, продолжал с ними жестокую битву, беспрестанно дней несколько даже. Наконец, от лютости козацкой поляки уступать начали и потянулись было обратно к Княжим Буеракам оборонною рукою, чтоб тем дойтить до городов своих, но на оном отступном походе их напали татары на обоз, который, приближась было к Княжим Буеракам, хотел сквозь оный пройти. Токмо нашли, что во оном путь их весь перерыт был уже посланными вперед пешими козаками, чрез что пришли в великое замешательство. Татары тут разбили поляк и взяли многих в полон, а обоз разграбили, что было мая 8-го дня. В числе оного плена взяты были татарами и самые начальники из господ: Сапега, Шемберг, Фома Улинский, Иван Хребтович, воевода новогородский, Христофор Хелмский, Гаврила Балхадский, Малицкий и Семигродский. А Хмельницкий взял от них Стефана Потоцкого, коего отослал было в Сечу, точию от ран тамо умер, да Черницкого, Городчинского, Ивана Виговского и комиссара козацкого чигиринского. Прочие ж все, в коем числе многие знатных господ дети были, в Крым отведены.





Гетманы польские шли на Хмельницкого с главным войском своим, но чрез извещение о победе его назад отступили


Гетманы ж, коронный Потоцкий и напольный Калиновский, следуя от Черкасс к тем в подмогу с немалою силою своею, по точном чрез спасшихся уходом, а паче чрез Марку Кидешинского и то ране-/147/ного, уведомлены, что то передовое войско их совсем без остатку разбито и в полон взято, по общему совету назад возвратились и, не следуя уже прежним путем, но поворотя к Корсуню, оный опустоша, перешли реку Рось и там было стали от Стеблева в миле, на ровном поле, и хотели оттоль далее в путь свой следовать.





Хмельницкий пошел в погоню за поляками и их, пристигши, разбил и попленил с великою добычью


Хмельницкий, ведая о наступном и отступном оном походе гетманов, поспешал немедленно на сопротивление и погоню оных войск, коих настигши за Корсуном, сделал с ними бой и, бившись, понудил их отступить оборонною рукою. Кои пробирались в поля Урасовы, и для того надлежало им наперед проходить леса, состоящие в миле от Корсуня, куда Хмельницкий приказал завесть корсунскую пехоту Козаков, кои там, дорогу им перекопавши, а со сторон засеки зарубивши, за оные засели, не пропуская обозы, а Хмельницкий, нападаючи созади и со сторон с войсками своими и ордами и окруживши тем поляк, разбил и гнал так, что нигде от меча его укрыться не могли, и мало кто избежать от оного мог. Сие совершилось мая ж 16 дня; тут орда неоцененную добычь себе получила, как то: знатных пленных, двух гетманов, коронного Краковского каштеляна Николая Потоцкого и напольного Калиновского, начальников — Казановского, Ординовского, Балабана, Бедановского, Хмелецкого, Комаровского, Яскольского, Ковальского, Хоментовского, Кедешинского, Бедзинского, Тимидского, Орочовского, Кучковского и иных многих полководцев и капитанов и множество военных людей, лошадей и уборов конских. Так равно и козаки, одержавши обоз, разбогатели, а паче знатных господ, из коего получили столь много серебра, что самою малою ценою продавали. Победа оная происходила в самую седмицу сошествия Святого Духа. На оную победу воспела тогда Малороссия песнь стихами, а какову? Прилагаю здесь оную от слова до слова:


Которые пошли, Хмельницкого абы поймали,

Леть сами в неволю впали,

Поехали бучно до Крыму рыдваны,

С советниками оба польские гетманы,

А возы скарбные козакам остали,

Абы худорбу свою полагали.

Хотели ляхи с Козаков славу мати,

Аж Бог тому дал, кто умее их смиряти,

Той вознесе ныне смиренных руснаков,

А гордых со престол низложи поляков,

Богатых тщих отпусти до Крыму,

Хотевших Руссию наклонить до Риму /148/





Хмельницкий получил все польские гетманские клейноты, при чем козаки его гетманом поставили


Хмельницкий по завоевании польских коронных войск и самих коронного и напольного гетманов, как получил все гетманские клейноты и войсковые знаки, яко то: булавы, бунчуги, знамена и прочее, просили сего для Хмельницкого козаки всем обществом, чтоб принял он на себя и достоинство гетманское и был бы их главный начальник. Он был тем доволен, при благодарности своей чин тот принял, в чем все обще и присягу в верности и в послушании ему учинили; а до получения победы и знаков достоинства гетманского на себя не принимал. В сие ж время дошел он и до Белой Церкви и там обозом стал.





Хмельницкий из под Белой Церкви посылает для извещения во всю Малую Россию универсал о победе своей над поляками


По пришествии ж под Белую Церковь тотчас рассудил о полученных своих победах над поляками и достоинстве своем универсалом своим всех живущих в Украйне малороссиян обрадовать и тем обнародовать, что желает простирать дела свои противу поляк еще далее и вести с ними войну для совершенного освобождения их от ига и работы польской, с тем, однако ж, прося, чтоб все ему в том, кто доброжелатель общему добру, вспомоществовали, увещевая их при том, как друзей и братьев, дабы шли и поспешали как найскорее к войску его и в обоз, состоящему под Белою Церковью, где и ожидает их усердно. В какой же силе тот универсал или грамота его написана была, для любопытства с оного точный список при сем прилагаю.





Посланный универсал от Хмельницкого для обнародования всем, живущим в Украйне, и о призыве их к себе


Зиновей Богдан Хмельницкий, Гетман славного Войска Запорожского и всея по обоим сторонам Днепра сущей Украйны Малороссийского. Вам, украинским, по обоим стронам Днепра-реки, шляхетным и посполитым, большого и меньшего всякого чина людям, а особливо шляхетно урожоным козакам из той братьи нашей знаменитым сим универсалом нашим ознаймуем, иж не без причин наших слушных мусилисмо зачати войну и поднести оружие наше на поляков, чрез которое, що ся при всесильной помощи божественной на Желтой Воде мая 8 дня, а потом под Корсуном мая 16 дня, над ними, поляками, стануло, тое вам всем уже совершенно есть ведомо. Теперь зась по двух оных над ними, поляками, генеральных битвах /149/ скоро получили ведомость, же они, тем несчастием своим разгневаны и розъятрены будучи, не токмо сами Панове княжата около Вислы и по за Вислою многие свои на нас стягают и совокупляют войска, але и самого найяснейшего Короля своего Владислава, Пана нашего милостивого и отца ласкового, на нас же подмовляют и возбуждают, абы, со всеми силами своими пришедши в Украйну нашу Малороссийскую, латво нас огнем и мечем звоевати, мешканья наши разорити, в прах и пепел обернути и нас самих всех выбити, а других в немилостивую неволю забрати и на иншие далечайшие места за Вислу, запродавши славу нашу, не только в части света европейского присно славную, но и в отлеглых за морем Черным странах азиятских довольно народом тамошним ведомую, могли испразнити и поглотити, постановились в намерении нашем не против Короля, милостивого Пана нашего, но против поляков гордых и за не за що его Королевские высоко поважные привилегии, нам козакам и всем обще малороссиянам данные (права и вольности наши древние при нас заховуючие и укрепляючие), меючих, мужественным и небоязненным при помощи Божией станути сердцем и оружением. Для чего, притягнувши от Корсуна и станувши обозом нашим войсковым тут, под Белою Церквою, пишем до вас сей универсал, чрез который, взываючи и заохочуючи вас, малороссиян, братью нашу, к нам до компании военной, тое прикладаем и извествуем, иж они, поляки, подлуг их же кроникаров польских свидетельства, от нас савроматов и руссов уродившися и изшедши и с самовластною братиею нашею савроматами и руссами с початку бывши, по несытому желанию славы и богатства, душе временного, от сопребывания с предками нашими древних оных веков отдалилися и, иншое именование (еже есть ляхи и поляки) себе учинивши и за Вислу заволокшись, на чужих грунтах и землях там, между знаменитыми реками Одрою и Вислою сели, многим околничим землям и панством немецким и иным западным и полуношным зашкодивши и державы их с людскими населениями военным и разбойническим способом прошлых оных древних веков утрутивши и укравши себе, завладели, по том, за прошествием многих времен, в селениях своих по над Вислою и за Вислою в пространных тамошних чужих землях расплодившися и умножившися, а преречоными людскими шкодами и выдирствами недовольны будучи, поустали напрасно и бессовестно, яко иногда Каин на Авеля, на руссов, албо савроматов — власную (яко выше писалось) с древности природную братию свою — и за предводительством Короля своего, Казимера Великого, иже есть имени того третий, року от Рождества Христова 1333 албо 1339, звлаща умалившимся и оскудевшим тогда Киевским и Острожским и иным истинным Русским Князем нашим завоевали и к своей несытости попривлащали, и подчинили истинные из древних веков земли и провинции наши Савроматиские и поселения наши ж Русские от Подола и Волох по Вислу аж до самого Вилня и Смоленска, дальние и обширные границы свои имущие, а именно: Киев-/150/скую, Галицкую, Львовскую, Хелмскую, Белзскую, Подольскую, Волынскую, Премысльскую, Мстиславскую, Витебскую и Полоцкую. И не только в помененных землях и провинциях наших Русских славное имя наше козацкое испразднили и загладили, але, що и найгорше и найжалостнейше всех оных, братию нашу, роксолянов, в невольническое подданическое ярмо запрягши, от веры Чесной Православной, душеспасительной греко-русской отринули, а до пагубной Унеи римского заблуждения силою, гвалтом и многими над совесть християнскую мучениями и тиранством привлекли и приневолили всех прежних Князей и Королей своих польских, благочестие наше греко-русское не хуливших, присягами и привилегиями утвердивших, привилегии и мандаты презревши и уничтоживши и целе против политики шляхецкой и доброй совести скасовавши. Когда и того душевредного, в погибель влечащего схизматического их и несытного учинку (еже Благочестие святое на Унию обернули и честь козацкую в нечестие и незнание претворили) за заздрость и гордость мало быти показывалось, то, наконец, наложили было мимо волю Королевскую, Пана нашего милостивого, и из самых крайних и остатных, от поль диких будучих, яко то Чигирина, Терехтемирова, Переясловля, Полтавы и иных многих городов и сел, по обоим сторонам реки Днепра зостаючих, украйно-малороссийских власной предковечной отчизны нашей, от святого и равноапостольного Князя Киевского Владимира, святым крещением Русь просветившего, благочестием истинным и непоколебимым сияющих знатнейших людей и козаков выгубити и выкоренити, а самим поспольством, албо посполитым народом нашим завладевши, и не только в ярмо невольническое их запрягти, но по своей безбожной воле в душе вредную правилам священным и святых отец наших противную вринути Унию, чего уже певне были знаки и документы, когда не только многих козаков и мещан, братью нашу, псы дозорцы мерзкие поели и лядоплетками фальшиве панам своим оскарживали, и о потерянье голов их приправили, и добрами и имениями их завладели, что и мне, Хмельницкому, от нецнотливого сына и брехуна Чаплинского, дозорцы чигиринского, пришло было терпети и головы позбути, але и веру нашу Православную всегда ругали и бесчестили, священников наших благочестивых, где колвек, из якой колвек, хотя наименьшой причины, бесчествуючи, ругаючи, бьючи, разрываючи волосы и бороды вырываючи и урезуючи; а якие зась вам самим, всем малороссиянам, от них, поляков и жидов, их арендаров и любимых факторов, по сие время являлись обиды, тяжести и озлобления и разорения, тут мы те все не именуем, поневаж вы сами об оных ведаете и памятуете. Тое только тут вам припоминаем, иж до такой есте пришли были неволе у поляков, же двом или тром на местцу, яко и на улици или в доме своем сшедшимся, заказано и невольно было вам с собою говорити и в потребах своих господарских побеседовали, без чего и акта Христианские и весельные не могут быть, и що Бог дал человеку уста на глаго-/151/лание, тие поляки строгими указами своими заградили и немствовать над природу и политику и всегосветный звычай вам были приказали. Яков несносное бремя и устное заключение поневаж милость Божия всемогущая благоизволила и помогала нам оружием нашим военным отсекти и отомкнути побеждением знаменитым в двух вышереченных потребах поляков, супостатов наших, теды да будет о том присно хвалимо и превозносимо имя Его Божественное, яко не презрел бед, утисков, воздыхания и слез наших, чрез поляков пролитых и проливаемых. А что мы нынешнюю с поляками зачали войну без ведома и совету вашего всенародного, за тое вы нас не ужаснитеся, где же мы учинили так для лучшей пользы вашей и нашей, научившись осторожности и лучшего воинского управления с прикладу прежних братьи нашей, под Кумейками и на устье реки Старця с поляками недавно прошлых времен войну имевших, которые поневаж прежде войны своей универсалами своими, до вас во всю Украйну засланными, уведомили о своем против поляков намерении; теды тем уведомлением перестережены, поляки як надлежало запобегти злу своему приуготовлялися и на побеждение их войск козацких приспособилися. Мы, теж такого несчастливого случая стережачись, удержалисмося аж по сие время с сим универсалом и о начатом с поляками деле военном уведомлением нашим. А теперь як ведали вам, всем обще малороссиянам, о том доносим, так и до компании воинской на предлежащее с ними ж, поляками, дело военное вас взываем и заохочуем. Кому мила Вера благочестивая, от поляков на Унию претворенная, кому з вас любима целость отчизны нашей, Украйны Малороссийской, и честь ваша шляхетская, от поляков ругаемая, уничтожаемая, весьма посмеваемая и попираемая, тот всяк не як отродок, но зычливый и любезный сын отчизны своей по выслуханье сего универсального ознайменья нашего к нам в обоз под Белую Церковь на добрых конях и исправным оружием неоткладно прибувати, и тому с нами прикладом старых валечных славных многих во околичных народов странах предков своих станути мужественно и небоязненно при всемогущей помощи Божией против поляков, своих грабителей, озлобителей и супостатов, изволите, бо если не изволите допомогти нам в настоящей военной компании, то, як поляки нас одолеют, ведайте певне — и вас всех, малороссиян, без жадного браку и респекту, подлуг давняго злаго намерения своего огнем и мечем изринут и опустошат и с всеконечным вредом нашея Благочестивым и Святыя Веры, искоренением и поруганием, и вас до остатку, и чад ваших (яко же выше писахом) в погибель загорнут и в несчастливую всегдашней неволе облекут одежду. Лучше и благополезнейше нам за Веру Святую Православную и за целость отчизны на пляцу военном от оружия бранного полегти, нежели в домах своих яко невестюхам побиенным быти. Где ж если умрем за Благочестивую Веру нашу, то не только слава и отвага наша рыцарская во всех европейских и инших странах и далеких землях славно провозгласится, але и упование наше /152/ (еже за Благочестие умерти) будет бессмертия исполнено и страдальческими венцами от Бога венчанно. Не бойтеся теды, Ваш Мосце, братья наши, шляхетне урожонные малороссийские, поляков, хочь бы и найбольши были их войска, але прикладом (яко же выше рекохом) славных и валенных руссов, предков своих, при своей правде за Благочестие святое, за целость отчизны и за поламанье древних прав и вольностей своих станьте сполне с нами против их, своих обидителей и разорителей, с несумненною надеждою своею от обид настоящих освобождения. А всемогущая благодать Божия в наступающем случае военном на супостатов наших помощь нам сотворити готова, яко той благодати Божественной уже и суть знаки: 1-е — двократная вышепомененная победа поляков; 2-е — щирая прихильность всего Войска Низового Запорожского, помощь нам при всенадежной помощи Божественной, в неготовности зостающаго, кроме того, что уже есть при нас оного тысяч восемь с лишком; 3-е же — найяснейший Хан Крымский со всеми ордами помогти нам готов есть на поляков, при котором для лучшей певности и сына старшего Тимоша остановилисмо, а теперь уже при нас знайдуется данной нам от его Ханской милости доброй и военной орды крымской 4000 с паном Тугабеем, мурзою знатным; 4-е же — и козаков реестровых, братьи нашей, 5000, що от Гетманов Коронных с Барабашем, полковником Черкасским, и с немцами выправлены были в суднах водных против нас Днепром к Кайдаку, отдавши Барабаша, недруга отчизного, а похлебцу лядского, и немцев днепровым глубинам, к нам пристало и военной во обоих разех экспедиции знатне допомогло нам, слушне тую присягу зломавши, которую на верность Гетманам Коронным у Черкасех пред седанием в судна водные под оружием лядским, яко невольники пленники, были принуждены учинить, когда сами поляки ко зломанью тоей присяги суть виною и початком, сами первее поломавши, мимо волю Королевскую, права и вольности древние козацкие и малороссийские, присягу свою на приязнь, при ненарушимой целости давных прав и вольностей, козакам и всем малороссиянам взаимно учиненную; 5-е — что из властных их людей три тысячи драгоней пред Корсунскою битвою, в передней страже бывши, верность и присягу свою зломавши и Гетманов Коронных оставивши, к нам добровольно присовокупилися, так для того, иж были укрывжоными в своих заслугах, яко и для тех причин, иж зрозумели ненависть, немилость и злобу Гетманов своих Коронных и всех панов польских, всем нам, малороссиянам, бывшую и на всеконечнее наше и Веры нашея Православныя искоренение и истребление великим гневом устремившуюся, изволили лучше последовали нам, малороссиянам, при правде и истине сущим, права и вольности свои хранящим, нежели своим полякам, неправедно на искоренение наше восставшим и гордостною яростию воспаляемым; 6-е — для того ласка Божия и помощь Его всесильна при нас быти может, же мы при обидах наших зачали войну сию с поляками не без ведома и позволения Пана /153/ своего, найяснейшего Королевского Величества Владислава Четвертого, который року 1636 70 во время счастливой своей коронации бывшим и нам при оной с Барабашем и иным знатным Войска Запорожского товариством прикладом прежних найяснейших Князей и Королей польских, антецессоров своих, все наши войсковые и малороссийские права и вольности древние, при особливом утверждении нам Веры нашей Православной, новым своим, на пергамине красно писанным, Королевским, при подписи властной руки и при зависистой Коронной печати ствердивши привилегием, отправил нас, яко отец, ласкове, ударовавши каждого знатными подарками. А при отправе нашей, наедине бывше, изустне Его Величество к нам молвил, абысьмо по-прежнему Гетмана себе постановили и при своих правах и вольностях крепко стояли, не поддаючи оных в попрание, щитячись к тому Его Королевскими и иными давними привилегиями. А если бы панове польские или дозорцы тех привилегиев не слухали, то «маете, — мовить Его Королевское Величество, — мушкет и при боку шаблю, то ею прето можете боронити своих, от поляков повреждаемых, прав и вольностей». После чего в килко лет, где напрасно деялись от поляков злобных обиды и крайние разорения, тогда знову мы все с Барабашем супликовалисмо том чрез нарочных послов наших до Его Королевского Величества, Владислава, Пана своего милостивого, который при отправе их як словесно, так и приватным листом своим Королевским, до Барабаша и до всех нас, козаков, писанным, тое ж слово Королевское, прежде нам самим мовленное (еже к обороне прав ваших маете мушкет и шаблю), подтвердил и повторил. Но, поневаж Барабаш, полковник Черкаский, яко выше писалося, недруг и нежелатель добра отчизны нашей, яко такое Королевское милостивое слово и позволение, так и привилегии Королевские таил и без жадной пользы украинской крыл у себя, не стараючись он о збирании Гетмана козацкого и о увольнении от обид лядских всего народа украйно-малороссийкого, теды мы, Хмельницкий, взявши Господа Бога на помощь и отобравши штучным образом у Барабаша привилегии Королевские, мусилисмо сие военное с поляками зачати дело, которое Его Королевского Величества самою превысокою особою на нас порушенья нигде не чаем, так для того же зачалисмо сию войну с поляками за позволением Его Королевским, яко и для того, же поляки, легче Его Королевскую превысокую персону у себя важачи, мандатов и приказов его не слушали и непрестанные Малороссии утеснения налагали. А если Король, яко есть всему войску глава, сам в войску польском против нас не пойдет, то мы панов польских и их много собранные войски, яко тела албо ока без главного, бы наймней устрашитись не похотим, бо, ежели ветхий Рим, иже всех европейских градов матерью нарещися может, многими панствами владевый и о шестистах четыредесяти и пяти тысячей войска своего гордившыйся, здавна оных веков далеко меньше против помененной воинственной силы римской валечных руссов з Руссии, от помора Балтийского /154/ албо немецкого собранных, за предводительством Князя их, был взятый, с четырнадцать лет обладаемый, то нам теперь, кштальтом оных древних руссов, предков наших, кто может возбранити дельности воинской и уменьшити отваги рыцарской? Що вам, братьи нашей, обще всем малороссиянам, предложивши и до рассуждения здравого подавши, поспех ваш к нам в обоз под Белую Церковь прилежно и пильно жадаем и им же уприйме зычим от Господа Бога здоровья и благополучного во всем узнавати поведенья.

Дан в обозе нашем под Белою Церковью, 1648, месяца мая 18 дня.



















Попередня     Головна     Наступна


Етимологія та історія української мови:

Датчанин:   В основі української назви датчани лежить долучення староукраїнської книжності до європейського контексту, до грецькомовної і латинськомовної науки. Саме із західних джерел прийшла -т- основи. І коли наші сучасники вживають назв датський, датчанин, то, навіть не здогадуючись, ступають по слідах, прокладених півтисячоліття тому предками, які перебували у великій європейській культурній спільноті. . . . )



 


Якщо помітили помилку набору на цiй сторiнцi, видiлiть ціле слово мишкою та натисніть Ctrl+Enter.

Iзборник. Історія України IX-XVIII ст.