Попередня     Головна     Наступна

ГЛАВА 28

Об избрании на место изменника Мазепы в гетманы стародубовского полковника Ивана Скоропадского. О казни над личиною Мазепиной и сообщников его. Об опубликовании той измены. О возвратившихся от Мазепы к царю козацких полковниках и прочих. О следовании по Малой России шведов. О приложившихся к шведам козаках сечевских и о истреблении за то их жилища и их Сечи.

Царь и войско его прибыли в Глухое

Между тем войска российские пришли к Глухову, куда и государь, 5 числа ноября, прибыть изволил, а князь Меньшиков прибыл на другой день. Он представил государю взятых им изменников и обо всем действии своем, в Батурине происшедшем. Куда также премножество черни козацкой и старшина, по указу его величества, собрались.

О всей точной измене той и умыслах к тому важных, царь публикует манифестом к поднятию оружия на изменников и неприятелей

В сие ж самое время его царское величество выдать изволил манифест о поднятии на шведов и изменников оружия, с объяснением в оном всех их предприятий и злого намерения, разослав оный по всей Малой России, для лучшего знания и объявления, всему жившему не только тут одному народу, и но и целому свету, как сколько о измене Мазепиной с его единомышленниками, ко вреду всей России чинимой, так тем более о делах обидных и наглых, от короля шведского и разных пасквилей с клеветами и ругательствами его царскому величеству учиненных, с выражением произведенных, с жалобою и сожалением о всех тех королевских и его подчиненных поступках и делах публиковать повелеть соизволил в следующем содержании:

Царский манифест

Божиею поспешествующею милостию, Мы, Пресветлейший, Державнейший, Великий Государь Царь и Великий Князь, Петр Алексеевич, Самодержец Всероссийский, и прочая, и прочая, и прочая.

Объявляем через сие верным Нашим подданным, Войска Запорожского генеральной старшине, полковникам, есаулам, сотникам, /540/ куренным атаманам и прочим всякого чина, гражданского и купеческого, людям, и поселянам, и всему малороссийскому народу, сим Нашим, Великого Государя, указом, что, понеже Нам известно учинилось, как неприятель, Король Шведский, видя изнеможение сил своих и не имея надежды оружием против многочисленных храбрых, великороссийских и малороссийских, войск стоять и победу, по гордому своему предвосприятию над оными, тако ж и над землями Нашими, получить, когда, по претерпенном многом уроне войск своих у Смоленского рубежа, принужден был поворотиться, не вступая в оные, и скорым и коварным своим походом хотя упредить войско Наше, в Малороссийский край, по призыву и присылке изменника Мазепы, вошедши, оной завоевать и города знатнейшие взяв, в оные засесть, и потом сию землю тяжкими податьми, и налогами, и пленением людей, даже до конечного разорения привести, как он то в Короне Польской и в Великом княжестве Литовском, и в Саксонии, в которые, под образом защитителя, вошел, тако ж учинил, и дабы потом сию Малороссийскую землю, по истечении оной, отдать под иго польское и в порабощение Лещинскому, незаконно от него выбранному Королю, которому он то обещал в учиненном с ним союзе, дабы, вместо Курляндии, Жмуди и Лифляндии польской, которые Лещинг ской шведу уступить обещал, оному сей Малороссийский край завоевав, отдать, а изменника Мазепу в Украйне самовластным князем над вами учинить, в чем он от него, изменника богоотступного, бывшего Гетмана Мазепы, был обнадежен, что он ему в том его намерении допоможет, как то последи измены его явилось, которой, забыв страх Божий и присягу свою, при крестном целовании, Нам, Великому Государю, учиненную, и превысокую к себе Нашу милость, без всякой данной к тому причины, изменил и перешел к Королю Шведскому, объявя наперед о себе генеральной старшине и полковникам, при нем будучим, будто имеет Наш, Царского Величества указ идти против неприятеля, для воинского промыслу, с несколькими компанейскими полками. И когда перешел реку Десну, то, приблизившись к войску шведскому, поставил войско, при нем будучее, в строй к баталии и потом объявил старшине злое свое намерение, что пришел не биться с оными, но под протекцию Его Королевскую, когда уже то войско, по его соглашению, от шведа окружено было; тако ж он, изменник Мазепа, пошед к шведу, оставил в городе Батурине сердюцкого полковника Чечеля, да немчича Фридриха Кенигсека и с ними нескдлько полков сердюцких, да из городовых полков не малое число козаков в гарнизоне, и, подкупя их деньгами, приказал им Наших, Царского Величества, ратных людей не впускать, в том намерении, дабы тот город и в нем обретающийся Войска Запорожского великий пушечный снаряд Королю Шведскому, со многим числом пороху и свинцу и иных припасов, отдать, дабы он тем против Нас воевать и Малороссийский край поработить мог. Что Мы уведав, отправили к тому городу генерала Нашего от кавалерии, князя Меньшикова, с ча-/541/стию войска, который, пришед к оному, посылал неоднократно от себя с Нашим, Великого Государя, указом к помянутому полковнику Чечелю и Фридриху Кенигсеку, и ко всему гарнизону говорить, чтобы они войска Наши в тот город впустили добровольно, без всякого сопротивления, объявляя им измену Мазепину; но они, по наущению помянутого изменника Мазепы, слушать того не похотели, и по Нашим, Царского Величества, войскам стреляли; того ради вышеписанный генерал Наш, князь Меньшиков, по Нашему указу учинил к тому городу приступ и оной, милостию Божиею, приступом взял, и те единомышленники Мазепины, за учиненную Нам, Великому Государю, противность и измену, восприимут достойную казнь. И тако, видя он, Король Шведский, то свое намерение храбрыми оружия нашего поступками пресекаемо, и знатное войско свое с генералом Левенгауптом, Нашим, Царского Величества, собственным приводом, с помощью Вышнего, на голову побито, что от шестнадцати тысячь оного и трех тысячь человек не ушло, где все пушки, и знамена, прочие воинские клейноты и обоз свой, в восьми тысячах возах состоящий, со многими имениями, в Польше, и Литве, и в Курляндии награбленными, в добычь нашим оной и с полторы тысячи знатных полоненников оставил. Тако ж, сверх того, в Ингрии войско его шведское побито, под командою генерал-майора Лебенера, в двадцать тысячь состоящее, прошедшего месяца октября, в 12 день, а именно: когда тот Лебенер, переправясь реку Неву, стал меж Санкт-Петербургом и Нарвою, хотя тамо вред учинить войскам Нашим и уездам, то Наши войска, под командою адмирала Нашего, Апраксина, ему тот путь к возвращению паки через Неву заступили и пересекли, для чего тот генерал, Лебенер, видя себе опасность, приблизился к берегу морскому и сделав транжамент в оном, стал и послал к адмиралу шведскому, в близости с флотом корабельным обретающемуся, прося, чтоб его с людьми на флот перевез и так бы от конечной погибели спас. И потом, видя оный Лебенер войска Наши мужественно на себя наступающие, не видя иного спасения, велел всей коннице своей, которой было при нем шесть тысячь, лошади свои пострелять и все войско в мелких судах, с флоту шведского присланных, на корабли возить, что уведав Наши войска мужественно на транжамент неприятельской наступая, оный взяли и войска шведского две тысячи человек, в оном найденного, трупом положили, многие же, которые в те суда сесть и ехать не могли, в море потонули, а иные по лесам разбежались и там побиты, и многое число в полон оных наши взяли, и весь обоз их получили, и тако все то войско разрушено. Так же, усмотря он, Король Шведский, непрестанной здесь свой урон и ущерб в войсках своих, и когда Стародуб, Почеп, и Погар, и Новгород Северской, по введении в оные гарнизонов, не дерзал добывать, принужден в целости и не зацепляя оставить, потеряв при Стародубе и в прочих местах в Украйне несколько тысяч человек, которых как Великороссийские Наши войска, так и верные Наши подданные, Ма-/542/лороссийского народа жители, побили и в полон побрали, от чего был он в такое состояние приведен, что намерен был бежать, для спасения своего, паки назад в Польшу на Волынь, как все полоненники и перебежчики из войска его сказывали, ежели б от проклятого изменника Мазепы от того бегу не удержан и в Украйне обнадеживанием его не остановлен. И в таком безсилии себя усмотря, Король Шведский и потеряв надежду, гордо в мыслях своих напред сего крепко положенной уже победы, восприемлет прибежище к слабым способам, а именно: издавая к вернейшим нашим подданным Малороссийского народа прелестные свои письма, в образ пашквилев, в которых не устыждается Нашу высокую особу и славу безчестными клеветы и фальшивостьми ругать, и во первых, нарекать, будто Мы, Великий Государь, сию войну на него без причин праведных начали, и немилосердно подданных его мучить указали, которое все на нас явственная ложь есть, ибо как Мы сию войну, ради обороны государств наших и приращения от предков его за мирными договоры отлученных от Российского государства неправедно многих вековечных наследных земель, а именно: ижерской и карельской, и под игом его стенящих православных церквей, и подданных наших благочестивых, с которых многие насильно в лютерскую веру превращены так и особливо за учиненные собственной особе Нашей и послам Нашим безчестия в Риге от губернатора Далберта, на которого он, Король Шведский, Нам по прошению Нашему, никакой обороны и управы не дал, но во всем тот его к Нам безчестия учинок оправдал. И Мы тако ту войну, по обычаю всех иных христианских потентатов, по предшествующих многих добродетельных способах и учиненных протестациях на него, Короля Шведского, начали, и никогда подданным его мучения никакого чинить не повелевали, но наипаче плененные их у нас во всякой ослабе и без утеснения пребывают, и по христианскому обычаю содержатся, хотя он, Король Шведский, наших пленников великороссийского и малороссийского народа, из которых большая часть за паролем неправедно задержаны, у себя мучительски держит и гладом томит и помирать допущает, и ни на какую размену, ни на откуп, не позволяет, хотя ему оное от нас, по христианскому обычаю, сожалея о верных своих подданных, многократно предложено есть. Но что злее того, по Фрауштатском бою взятых Наших в полон великороссийского народа ратных людей, генералы его на третий день после взятия, ниже у бусурман слыханным тиранским образом, ругательно посечь и поколоть повелели, а иным Нашим людям, взяв оных он, Король Шведский, пальцы у рук обрубить и тако их отпустить повелел; тако ж, когда на часть одну малороссийских войск, в Великой Польше бывших напал и оную разбил, что оные, видя изнеможение свое, оружие положа, пощады от него просили, но он, в ругательство всему малороссийскому народу, оных обшед и оружие у них обрав, немилосердно палками, а не оружием, побить велел, как и ныне в некоторых деревнях многих поселян, не сопротивляющихся /543/ ему, с женами и детьми порубить повелел, а в церквах благочестивых войска шведские, в поругание православию, лошадей своих ставят. Из чего довольно его, Короля Шведского, зельную злобу и желательство к кровопролитию православных христиан великороссийского и малороссийского народа и ненависть к благочестию, всем усмотреть возможно. Второе: объявляет он, Король Шведский, прельстительно всем малороссийского народа жителям, дабы они спокойно со всеми своими пожитками в домах своих жили и отправляли торговли и прочее, но под сею ласкою прикрыт есть яд смертоносный его злоковарного намерения, ибо тем образом, приманя оных, хочет он их потом ограбя и всего имения лишив, употребить то на пропитание гладом тающему своему войску, дабы тако удобнее мог собственными имениями наших подданных выше объявленным образом поработить их Лещинскому и изменнику Мазепе, и от Веры Православной и церквей Христианских отлучить, обращая оные в кирки свои лютерские и униятские, как он то в Королевстве Польском и Великом княжестве Литовском чинил и церкви православные грабить и осквернять допущал, а именно, в Минску, в Борисове, а особенно в Могилеве, как оттуда в войско наше могилевские благочестивые монахи и священники заподлинно со слезами писали последовавшие мерзости запустения, которые шведы там чинили, что из всех церквей потиры и оклады икон святых серебряные ободрали и пограбили, а которые и сохранены были, о тех мучением духовных доведався побрали; по церквам, во время службы Божией, с собаками ходили, и что найвящшее всего и ужаснее, в церкви соборной могилевской, Святейший сакрамент, тело Христово, на землю выброся, и оный потир похитя, вино из оного пили. Тако ж и народ шленский, саксонский, польский и литовский, таким же прельщением обманув, назвав себя всем им оборонителем и вольностей их защитником, потом же ограбя их до основания и их же награбленным имением войско свое учредя, оных самих воевал и до основания разорил, права и вольности их переломал, и в Шлезии больше семидесяти костелов римских лютерскими в неволю учинил. Того ради повелеваем, напоминаем и предостерегаем Мы, Великий Государь, Наше Царское Величество, всех своих подданных малороссийского народа милостиво, дабы с их прелестей неприятельских и богоотступного Мазепы изменника прелестных писем не слушали, и от неприятельских набегов, в которых местах войск Наших не прилучится, от их наступления укрывались с имением своим в безопасные места, и того смотрели, чтоб к поживлению неприятелю ничего не оставалось, дабы от того неприятель Наш вяще истощен быть мог и из Малороссийского краю как найскорее выступить принужден был, как и от смоленских границ он принужден отступить с великим уроном. Сей же коварный неприятель Наш хочет в тех же своих прелестных письмах внушить народу малороссийскому, будто оного прежние права и вольности от Нас, Великого Государя, ущерблены и города их от воевод и войск Наших завладены, напо-/544/миная их, дабы мыслили о своих прежних и старых вольностях, и то может каждый разумный из Малороссийского народа знать, что то самая явная ложь, и, только ради возмущения, всякия неприятельския плевелы, ибо как с начала Отец Наш, блаженныя памяти. Великий Государь, Царь и Великий Князь, Алексей, Михайлович, Самодержец Всероссийский, при принятии под Высокодержавную свою Царского Величества руку Малороссийского народа, по поставленным пактам, оному привилеи и вольности возволил и утвердил, тако оные и доныне от Нас, Великого Государя, им без всякого нарушения и ущербу свято содержаны бывают и ни одно место, сверх оного постановления, войски нашими великороссийскими до сего военного случая не осажено, а которые для обороны от неприятеля, осажены, из тех, по изгнании неприятельском и отдалении оного, паки люди великороссийские выведены будут, как то из Почепа и Погара уже учинено, а в которых ныне и есть, и из тех тако ж по отдалении от них неприятельском, великороссийские гарнизоны выведены будут. И можем непостыдно рещи, что ни который народ под солнцем такими свободами, и привилеями, и вольностью похвалитись не может, как, по Нашей, Царского Величества, милости, малороссийский, ибо ни единого пенезя в казну Нашу во всем Малороссийском крае с них брать Мы не повелеваем, но милостиво их призираем, с своими войски и иждивении Малороссийский край, святые православные церкви и монастыри, и города, и жилища их от бусурманского и еретического наступления обороняем. А что неприятель напоминает малороссийскому народу думать о прежних и старых своих вольностях, и то всем старым жителям сего народа, и чаю, самим младым, от отцов их известно, какие они до приступления под Высокодержавнейшую Отца Нашего блаженныя памяти, Великого Государя, Его Царского Величества, руку, вольности и привилегии, как во светских делах и житии своем, так наипаче во отправлении Благочестивой Веры, имели, и коль тяжко утесняемы под польским игом были, и какими несносными обидами и ругательствы сей народ от них мучен, и как церкви святые в костелы римские и униятские превращены были. И тако он, Король Шведский, напоминанием тех старых вольностей и сам явно народу малороссийскому коварное намерение явил, что он их паки в польское и Лещинского, також и изменника Мазепы, порабощение привесть намерен. Что же принадлежит до той фальшивой укоризны неприятельской, будто по указу Малороссийского народа дома и пожитки попалены и разорены, и то все подлоги неприятельские, к возмущению малороссийского народа вымышленные, ибо Мы войскам Своим великороссийским, под смертною казнию запретили малороссийскому народу никакого разорения и обид отнюдь ни чинить, за что уже некоторые самовольные преступники при Почепе и смертию казнены. А ежели что малое от жилищ их, или хлеба, пожечь принуждены были, то по крайней нужде, дабы неприятелю ко пропитанию не досталось то, и дабы он тем принужден был, без жи-/545/лища и пищи, погибать, что уже и учинилось бы было при Стародубе, ежели б тот изменник Мазепа далее его не потянул, о чем выше пространнее изъявлено. И то все, Мы, Великий Государь, тех, кто такой убыток претерпел, обещаем, по изгнании неприятельском из земель наших, милостью своею наградить, и чтоб тем претерпенным своим убыткам писали они и подавали росписи. И так бы видя верные Наши подданные малороссийского народа сии лжи неприятельские, а Нашу к себе Государскую милость и оборону отчизны своей, от всех прелестей неприятельских уши затыкали и не внимали, тако ж ежели какие прелестные универсалы, или подсылки от бывшего Гетмана, богоотступного изменника, Мазепы, где явятся, и тех бы отнюдь, яко изменнических, не слушали и по ним не исполняли, но приносили б их к Нам, Великому Государю, и трудились бы оному неприятелю и сообщнику его, изменнику Мазепе, хотящим церкви святые и весь Малороссийский край благочестия лишить и поработить, всякую шкоду приключать, и загонами, и по лесам и переправам людей их побивать, а за веру христианскую, за святые церкви и за отчизну свою, мужественно против оных стоять, и от нападения оного из городов некрепких, сел и деревень, в наступление неприятельское, жители б сами, особами своими, с женами и детьми, и пожитки, укрывались, и неприятелю отнюдь никаких живностей и хлеба и никакой харч не доставляли, а особливо ни по каким универсалам Короля Шведского и вора изменника Мазепы, на продажу и так не привозили, под опасением за то смертныя казни, но чинили б над ними, неприятельми, всякой военной промысел, дабы его, при храбрых войсках Наших великороссийских и малороссийских, с помощью Божиею, как найскорее побить, и Малороссийский край, отчизну свою, от нападения и разорения, и от намеренного порабощения освободить и из оного изгнать. Чего ради Мы, Великий Государь, Наше Царское Величество, и Сами высокою своею особою, на оборону малороссийскому народу сюда, в войско Наше, прибыли. При сем же объявляем, что кто из малороссийского народу из неприятельского войска возмет в полон генерала, тому за оного дать две тысячи рублей, за полковника тысячу рублей, а за иных офицеров, за каждого, по росчету, против чина их, а за рядовых рейтар, солдат и драгун по пяти рублей, а за убиение каждого неприятеля, по свидетельству явному, по три рубля из казны нашей давать укажем, и сей указ, за Нашею Государскою печатью, выдать, и оный по городам, при ратушах, а по селам по церквам, прибыть, и всему Малороссийскому народу прочитать повелеваем. Дан в Глухове 1708 года, ноября в 6-й день. На подлинном подписано тако: Петр. /546/

Об избрании по повелению царскому, в гетманы Радою и о пожаловании в ту степень, полковника Скоропадского

А как по измене Мазепы вся Малороссия, а паче войско козацкое, уже оставалось без своего главного начальника, от чего бы могли воспоследовать разные замешательства и раздоры междуусобные, сего ради нужно было государю все оное предупредить, не менее ж для военного того случая, к распоряжению в оной потребного, он, по насланному своему указу, тотчас повелеть соизволил собрать Раду, и в оной бы чтоб избрали себе гетмана, но подали б наперед ему для того достойных в оной чин кандидатов. Начальники малороссийские собрали тотчас Раду, состоящую из козаков, из их начальников и поспольства, и подали государю назначенных кандидатов, достойнейших людей из первенствующих полковников своих, черниговского, Павла Полуботка, стародубовского, Ивана Скоропадского, быть достойными. Государь, из оных выбрал и назначил в гетманы последнего, человека надежного и заслуженного, а о Полуботке сказал: «Этот очень хитр; он может Мазепе уравниться». Посему, ноября 7 числа, в собравшейся той Раде, общими голосами того Скоропадского и избрали, почему, в силу высочайшего указа, на тот чин определенный министр, князь Григорий Феодорович Долгорукий, за подписанием прежних гетманских и вновь в оном Глухове сочиненных статей, вручил ему, гетману, Ивану Ильичу Скоропадскому, все принадлежащие до гетманского достоинства клейноты, как то: грамоту, булаву, бунчуг, знамя, печать, чернильницу, литавры с бубнами и прочее, и притом со всеми начальниками обнадежил высочайшею царскою милостью и подтверждением их привилегий, а гетман присягал его царскому величеству, и наследникам, и царству Российскому на вечную верность, а старшина и чернь гетману, при присутствии прибывших к тому архиереев, киевском, черниговском и переяславском.

Через пойманных батуринских изменников объявилась точная подробность измены Мазепы

По сем, 8 числа ноября, по указу его величества, следованы и разыскиваны батуринские изменники и бунтовщики, и изведано через них об измене Мазепиной обстоятельно, что Мазепа почти уже лет за семь как вознамерился отклониться от российского державства и изыскивал для того только способного случая; когда война шведская уже вмешалась в Польшу и поляков на две стороны разделила, тогда, как по указу монаршему был он с войском своим в оной, имел сообщение с властьми польскими и узнав из них противных российской стороне, открыл оным намерение свое, а будучи на пиру у княгини Дульской договоры о том с ними заключил, чтоб помогать королю шведскому и конфедерации польской, Малороссию же отре-/547/шить бы от российского ига и быть ему самовластным князем, о чем и дано королю Карлу XII ведать. По сему уже и король, имев твердую надежду, последовал в Украйну с тем, что будет он ему вспомоществовать против его величества своим войском и удовольствовать армию его всеми потребностями, при том и то, что турецкий верховный визирь, Чорлилы Али-паша, помогая в том ему, побуждал крымского хана, Каплан-Гирея, чтоб он в том Мазепе подал всякое вспоможение, дабы король тем более усилиться, а государя во изнеможение привесть мог, обнадеживая при том, что сильная турецкая армия находится в готовности, чтоб так же на Россию нападение учинить и помочь шведам в их предпрятиях, напротив чего польстился он, по обещанию короля, быть действительным самовластным государем, или князем, малороссийским и под рукою бы шведскою состоять, а сообщникам его всем получить высокое достоинство и немалое награждение.

О предании заклятию изменника Мазепы

А после сего, то есть 9 числа, по собравшемуся премножественному числу народа, в соборной церкви, по литургии божественной, целым духовным собором, яко первейшего клятвопреступника, изменника и всякой казни достойного, Ивана Мазепу, со всеми его сообщниками, проклятию (анафеме) предали, и принесенная личина его, Мазепы, с лишением с него орденов, брошена была в руки палачевы, который, прицепя оную веревкой, таскал по улицам и на площадях, даже до виселицы, где и повешен, и при том с прописанием об измене, со всеми его к тому злыми делами, указ был выставлен.

Наказание изменников

Потом, в 10 день ноября ж, пятерили всех тех батуринских начальников, старшин, полковников и прочих изменников, коих части разосланы были по всем знатным городам во всей Малороссии, и при указах же к поставленным на то столбам прибиты, а головы на колы взоткнуты были; любимцев же Мазепиных и свойственников его, Обидовского, Эрцика, Мировича и прочих, с семьями, конфисковав имение их, в Сибирь в ссылку сослали.

О приведении народа в страх за изменников и о вооружении их за то на неприятелей

И так, Божиим смотрением, все не по намерению неприятельскому и изменническому пошло. Столичный город Батурин, место войне /548/ назначенный, разорен, артиллерия Мазепина забрана, сердюки и прочее выборное войско (сила измены изряднейшая), часть большая там же побита, а прочие разбежались нарозно, при том страх через казненных изменников смирил многих таких, если которые были того ж духа, да и иным, коим несчастилось через неприятеля. Потом вскоре государя уведомили, что и мужики малороссийские, кои могли вооруженно действовать, в некотором при Десне местечке в то же время с полтораста человек шведов часть порубили, а часть в полон взяли; многие же из стана Мазепина или по верности своей к монарху, ибо много таких было, которые по неволе, а не добровольно, за изменником последовали, или по изданной клятве убоялись, или увидевши неудачу изменникову, к стороне царской и к новому гетману перебегали.

О возвратившемся от изменника Мазепы полковнике Галагане и о явке его самому государю

Из оных был первый компанейский полковник, Игнатий Иванов сын Галаган, который с своим полком к тому месту, где находился царь, явился и, по объявлении о себе и по докладу, к государю, представлен, который, шед к его величеству, вел за собою, под своим козачьим конвоем, пленных шведских драбантов 60 человек, и, оставя их за несколько, не дошед еще до государя, отброся от себя саблю свою, подошел с покорностью к государю, который того для, чтоб видеть то странное пришествие его и порядочное ведение им пленных, вышел к нему. Галаган, бросившись к ногам и став на колени, отдавал себя и весь свой полк во власть его величества, а в знак своей проступки и в залог своей неотменной государю верности, представляя препоручал привезенных шведских пленников *.

* О сем мне сам Галаган, Игнатей Иванович, о себе рассказывал, в 1745 году, когда мне случилось, по указу сенатскому, быть у него в Прилуках.

Чему государь довольно надивиться не мог и, смотря на него пристально, спросил: «Галаган! Вить ты с Мазепою вместе мне изменил?» — «Нет, государь», отвечал Галаган. — «Да ты с ним бежал?» — говорит ему. «Я не бежал, но как нам от него объявлено, что, по повелению вашего величества, велено нам с ним против шведов идти, то потому мы за ним и следовали, но вместо того, когда мы близ шведов стали, объявлено нам, чтоб мы ему последовали, а он предался уже королю с тем, чтоб отбыть нам от России и быть под Мазепиным управлением, от всех монархов вольным, что коль скоро услышали, то многие, бывшие с нами козаки, с немалым ропотом, под разными видами, отставши, разбежались, а меня с полком, как равно и других, пону-/549/дивши, за собою конвоем взял. Что ж я, как некоторые и другие, хотя и усомнился, но отважась, пустился на власть судбины, потому что возвратиться уже от силы неприятельской, как представлялось, никак было невозможно; притом и разсуждал я о себе, что может быть и высвобожусь еще из сетей сих, как то и удалось мне теперь. По впущении в лагерь, король принял нас приятно, обещал нам свою милость и велел всех нас внутри лагеря уместить. Из сего не только я, но и все козаки мои начали роптать и пеняли, что зачем в такое место заехали? Я утешал их и обнадеживал, что будем еще на свободе. Принужден того для на третий день через Мазепу делать доклад, чтоб дана была нам свобода и чтоб имели мы свой кош не внутри, но вне лагеря, под видом для продовольствия лошадей, что нам, с воли короля и дозволено, чтоб мы с того времени чинили разъезды и поиски, но с великим завещанием, чтоб мы измены королю сделать не могли. Я тут недолго думал. Хотя служить и обещался им, токмо в . мыслях держал своих, что не для них, но своему царю, кому я присягою обязан. И так, коль скоро мы стали быть на свободе, тогда под видом разъездов в партию, следуючи, я нечаянно наехал весьма вдали от войска на отъезжих сих драбантов, которые мною сюда до вашего величества приведены 60 человек, кои, не опасаясь нас, яко своих уже людей, были в оплошности. Мы же, окружа, тотчас взяли всех со всею их амунициею, поскакали в путь свой и, приведя сюда, препоручаем их и себя в соизволение вашего царского величества, и просим если можем быть еще в доверенности, чтоб мы были такие же слуги, как и прежде, несумнительные».

Государь препоручает Галагану чинить разъезды и поиски над неприятелем

Государь, со удивлением слушав, простил его в той проступке, и только сказал: «Не сделай ты и со мною такой шутки, какую сделал Карлу!» На то Галаганов ответ был: «Разве принесть свою голову к нему за взятых сих драбантов? Вот тебе, государь, сии шведы в заклад наш!» Государь, дав ему свободу, повелел чинить над шведами поиски и доставать языки, что Галаган и исполнял, и так удачливо, что не только разъезды, но и самых шведских курьеров, бегущих с письмами, почти всех и отовсюду приводил к государю, и тем делал ему немалую услугу. А в один случай, напав на обоз, следующий из Польши под немалым конвоем с денежною казною до армии шведской, разбил и, привезя оный, к государю представил, но его величество ту денежную казну пожаловал ему и на полк его, так как их добычу, а сам доволен был орудием, аммунициею, приведенными людьми и разными его действиями, и что пресекал везде комуникацию шведским партиям. /550/

От государя дается повеление о возвращении из ссылки полковника Палия

Тут государь вспомнить изволил, а может быть кто и напомнил, о славном наезднике, воине и партизане, фастовском полковнике, Семене Палие, который Мазепою невинно сослан в ссылку, и потому повелел немедленно оного освободить обратно, который бы к сему случаю потребен был, почему за ним и указ в то место, где он находился, послан.

Государь письмом призывает Мазепу о возвращении его

При всем оном озлоблении Мазеп ином, государь писал к нему, чтоб он возвратился, обнадеживая даровать живот и прощение ему, но ответа на то не воспоследовало. При сем случае не укоснил и Преосвященный митрополит Рязанский, Стефан Яворский, от лица всея России выдать на оного изменника Мазепу стихи *.

* Стихи, изданные от митрополита Рязанского, Стефана Яворского, на изменника Мазепу.

Изми мя, Боже, вопиет Россия,

От ядовитого змия,

Его же ждаша адские заклепы,

Бывшего вождя, Ивана Мазепы.

Ах! Тяжку горесть терпит мати бедна,

Утробу мою снедает ехидна.

Кто мне даст слезы, яко же Рахиле,

Восплачуся горько в моем смутном деле?

Се второй Ирод, исполнь смертна яда,

Мазепа лютый убил мои чада.

Уподобися Россия Давиду,

Иже от сына терпяше обиду.

Авессалом сын был неблагодарный,

Подобен ему Мазепа коварный,

Возлюбих его, яко мати сына,

Откуду убо такова измена!

К нему бысть моя матерняя любы,

Той же изостри люте на мя зубы.

Аз сотворих и с вельможи сидети,

Той же смертные сплет на мя сети,

Аз, яко чадо носих во утробе,

Той же мя хощет видеть во гробе.

Аз напоих и из камене меда,

Той же пагубна исполни мя вреда.

Толику на мя отрыгнул есть злобу,

Люте снедающ матерню утробу.

Аз, любящ, его мати выше меры, /551/

Чаях от него сыновския веры,

Той же бысть на мя бритва изощренна,

От нея же есмь люте уязвленна.

Яко прельсти мя и не познах беса,

Ангела видом, прелестию ж беса.

О мнях, яко агнец, но волк ядовитый,

вчею лестно кожею покрытый.

Сладок языком, но прегорький делы,

Утаи на мя пагубные стрелы.

Сахар во устах и сладкие слова,

В сердце желчь, в руках погибель готова.

О лицемере! О Сатанин сыне!

Тернием острым красящийся крыне!

Как простерти дерзнул еси длани,

Люте матери уязвити раны?

Аще бы мы враг поносил сугубо,

Претерпела бы казни его любо:

Но от своего чада прелюбима,

О коль матери язва нестерпима!

Что моя вина? Что творих ти худо?

Чесо ради мя гониши, Иудо?

За моя хлебы, за моя трапезы,

Горькия в жажду даеши ми слезы.

Горе проклятый тебе, лицемеру!

Как дерзнул еси изменити веру,

Юже пред крестом и Евангелием,

Утвердил еси твоим лобызанием?

Горе ти, горе, злобу исполненну!

Подобен еси гробу повапленну,

Иже снаружи является красен,

Внутрь ядовитым червием ужасен,

Горе ти, горе, второму Каину!

Горе ти, горе, погубленну сыну!

Пролиял еси зверски кровь премногу,

Яже вопиет гласно на тя Богу,

Божия храмы быша, днесь же вертепы,

От шведского льва и волка Мазепы.

Друг твой лев, ты волк, ты ярость сугуба,

А людям бедным последняя пагуба.

И что речети на страшном судищи,

Лишенный неба и Райския пищи?

В крови невинной осквернивший руце,

Повинен еси нестерпимой муце.

Иным рече Бог: Благий рабе, верный,

Понеже благ и нелицемерный,

Вниди в радость, в Рай Господа Бога,

За твою веру, се тебе мзда многа!

Тебе же горе, преступниче веры!

Восприимеши часть со львом лицемеры,

Известен буди, яко тебе вора,

Ад ожидает и погибель скора.

Боже мой, к тебе молитву пролию,

Услыши горце стенящу Россию!

Ты нам сам суди, и матерь и сына,

Виждь, чья правда, виждь чья измена!

Суди, Господи, обидящия мя,

Посрами гордость востающих на мя!

Прими мечь и щит, буди помощь моя,

Возсияй ми свет мира и покоя,

Мене Россию возвесели бедну,

А ядовиту попри ехидну!

О следовании королевском с Мазепою вдоль Малороссии

Король, следовал с войском своим и с Мазепою вдоль Малороссии, точию не мог, за занятием уже везде войсками российскими мест, пройти свободно, как ему хотелось, при том поджидал к себе своего генерала, графа Левенгаупта, следующего за ним из Лифляндии с корпусом, с денежной казной, с амунициею и провиантом. Но, когда получил уже известие, что Левенгаупт, со всем его корпусом, от россиян разбит и всего, что было для армии его везено, лишился, то ему не осталось уже более надежды, как только на обещания Мазепины.

Он не взирал на разорение Батурина и думал непременно, что украинский народ, а потом и татары, пристанут к нему, и для того не останавливался нигде, да и не находил он нигде, чего надеялся, кроме сожженных и опустошенных деревень.

Он следовал непременно своим путем, и везде, где чаял сыскивать себе пропитания, тратил только там людей своих, как то при Пирятине, где весьма много в сражении от россиян побито, так равно и при прочих местах, но все был в непрерывной надежде в получении у Козаков съестных припасов и людей. Точию надежда сия была тщетна, козаки пребыли государю своему верны, а царь Петр Алексеевич еще перед тем велел все запасы увезти, так что разве мало где что оставалось.

Подается королю совет, чтоб не входить в Украйну по наступающей зиме, но им не приемлется

При таких обстоятельствах, хотя первый его министр и сродственник, граф Пипер, подавал ему совет, чтоб не вступать так далеко в опустошенную землю, при наступающей зиме, точию представление сие, по своеобычливости его, осталось без успеха. /552/

Вступление шведское по городам украинским

Мазепа, как будучи королю вбжатым, вел его в города Ромны и Гадячь, которым путем не касался города Нежина и прочих тамо мест, ведая в них быть силе российской. Они проходили и становились постоями в Прилуках, Лохвице, Лубнах, Рашовке и в прочих городах, и так, с места на место переходя, не имели ни единого города, чтоб волею который повиновался им, через что видимо было, что суетное было Мазепино на народ малороссийский упование, а потому и обнадеживание шведам.

Надежда на Заднепровскую сторону обманула Мазепу

На другой же стороне Днепра еще более ему вопреки пошло, нежели чаял и надеялся Мазепа. Он только имел попечение, как бы Малороссию по сю сторону от государства Российского отторгнуть, а о другой весьма был безопасен, так как о отдаленной и к Польше прилегшей стороне, откуда и короля польского, Лещинского, быть скоро в помощь свою надеялся. Он с тем полагал, что когда бы сей стороны Днепра удержать не мог, на другой, которая тогда еще под его властию состояла, прибежище иметь себе умышлял, но все против мыслей его пошло. Ибо коль скоро князь Дмитрий Голицын, киевский воевода, разослал указы именем царского величества в тамошние города, объявляя народу измену Мазепину и увещевая тем оного к непременному послушанию державе Российской, то, сверх чаяния, нашел он там людей всех самовернейших и послушнейших, которые тотчас со всех городов прислали начальников своих в Киев подтверждать верность свою монарху российскому перед воеводою и примать указы, если б что им надлежало исполнять во оное время. Так же через них объявлялось, что сохраняется в Белоцерковской крепости и Киево-Печерском монастыре в тайне великим числом Мазепиной казны, которая тотчас без всякого затруднения взята. /553/

Мазепа рассылает по всей Украйне плевельные письма на государя, думая тем народ к себе привлещи

Между тем сложил Мазепа плевельные письма и во всей Малой России разослал оные, которыми тщился уверить и к своей стороне привесть народ, объявляя ложно о намерении государевом, будто б свободности отнять у них мыслит и совсем их поработить хочет. А что в Батурине произошло, то яко бы по нужде, а не через него стало. Оное он простым людям в неправильное мучительство толковал и иные многие клеветы на государя и его министров сеял. Письма же оные велел при народном собрании в церквах прочитывать; но коварство его не могло быть действительно, потому что те письма, где кто получил, не объявляя народу, отвозили или в Киев, или в Глухов, или в другой который город к начальникам государевым; так же и в Заднепровские города, в Чигирин, Корсунь, Богуслав и иные посылал от себя некоих с молвотворными письмами ж, иных же с властию полковничею, но и тем способом ничего не успел, ибо некоторые из оных его подосланных переловлены и в Киев приведены, а другие сами к царской стороне добровольно перешли.

Посылка в Сечу для увещевания козаков к удержанию при российской стороне

При таком случае нужно было в Кош Сечевский, к козакам запорожским, послать с тем увещанием, чтоб они в службе царской непременны и верны были, и как к неприятелю шведу, так и к помощнику его, Мазепе, не переходили. Для чего отправлены к ним были от государя стольник один, да при нем от малороссийской стороны из духовных, Иродион Жураховский, архимандрит потом бывший монастыря Межигорского, и один из мирских людей, посланник гет- /554/манский, и с ними в дар царское великое денежное жалованье, сверх обыкновенной им платы; но посольство оное и с царским жалованьем, от суровости и зверства их не умягчало, как только еще посланцов оных, против всех прав и законов всемирных, ругать и терзать не устыдились, а наипаче гетманского посланника и монаха, которых утопить или сжечь стращали, и с тою грубостью и с угрожением, наконец, от себя отослали. Государь сию суровость их до времени оставил, вменяя оную простонародному их неразумию, и благоразумно обождать положил, не угаснет ли по времени то злострастное зверство их, а если когда непреклонны будут, то в то время без мщения чтоб не оставить.

Поход царский за шведами

Когда ж неприятель в Ромне, Рашовке и Гадяче взял себе непременную квартиру, тогда и царь Петр принял путь в те же стороны. Он отбыл из Глухова 16 ноября на Хоружевку, Комаровку, в Лебедин, а из оного к Веприку, где было конное войско московское, а в замке полторы тысячи пехоты. Оное все осмотрел и возвратился паки в Лебедин, но из оного пошел с полками к Гадячу атаковать неприятеля, коего было в нем, то есть, шведов 6000 человек. Король слыша сие, и сам из Ромен на помощь своим пустился было, но, за великими тогда морозами, каковых от многих лет люди не запомнили, дойти одному к приступу, а другому в помощь, не могли, и много солдат от зимней лютости дорогою поморозили, с чем назад каждый в свое место принужденно возвратились. /555/

Появившимся Мазепиным плевельным письмам гетман Скоропадский, в опровержение оных, публикует своим универсалом

Появившимся же разным рассееваемым от изменника Мазепы плевельным разглашениям и письмам должен был гетман Скоропадский составить для обнародования во всей Малой России от себя универсал, изобличая оным все его, изменника, лжи и неправды, и утверждая тем, дабы не были российские подданные, живущие в Украйне, по тем рассееваемым плевелам легковерны, но пребыли б во всяком случае тверды в верности своему царю государю и непременны, да и вооружилися бы против неприятелей и изменника того, который универсал и публикован в следующем содержании:

Универсал гетмана Скоропадского

Пресветлейшего и Державнейшего Государя Великого, Его Царского Величества Войск Запорожских Гетман, Иоанн Скоропадский, Его ж Царского Величества Войска Запорожского господам полковникам, обозным, судьям, писарям, есаулам полковым, сотникам, атаманам и городовым и куренным, со всем старшим и меньшим товариством, туде ж войтом, бурмистром, со всеми посполитыми людьми и всем обще, яко духовного, так и рыцарского стану, по обоим сторонам Днепра обретающимся жителям, и кому о том ведать теперь и в потомны часы належати будет, сим нашим универсалом ознаймуем. Достаточне Вашим милостем объявлено, в прошлых поважных Его Царского Пресветлого Величества, Государя нашего, грамотах и наших универсалах об измене богоотступного бывшего гетмана Мазепы з ясным выводом, с каковым намерением и гордым умыслом он, изменник Его Царского Величества и отчизны нашей, тую измену и прихиление свое до короля шведского учинил, а власне для того, жебы был самовластием над народом нашим Малороссийским, отдавши оный под неизносное нам ярмо польское, яко ж тое намерение злостное в власных его универсалах прелестных, до того 10 числа ноября писанных и во все полки разосланных оказалось, которые универсалы, з тех полков, по должной своей и неизменной верности, старшина до рук наших поприсылали. А в тех универсалах, забывши он страх Божий и погордивши милость монаршую, о якой он и сам признавает, не встыдился тую измену и злость свою пред всем светом, особливо перед народом нашим, тем барзей вымышлять помовками невдячными и лживыми клеветами, Его Царского Пресветлого Величества Превысочайшей достойности и Великороссийского народу славе смел дотыкати, а могу мовити и ясными показати доводами, же в тех его универсалах, альбо речей срамотных пашквилях, жадного правдивого не маш слова, кроме того, где он, Мазепа, о милости Царского Пресветлого Величества к себе вспоминает, альбовем, на початку в пашквиле своем первее положил, удаючи лживе, якобы Мо-/556/сква, то есть, народ Великороссийский, нашему народови Малороссийскому завше ненавистен, издавна в замыслах своих поставил злосливых народ наш до згубы приведши, а то самая всему народови нашему явная неправда его изменническая, поневаж мы повинны зо всею отчизною нашею, славно достойной памяти Пресветлейшего и Державнейшего Великого Государя Царя и Великого Князя, Алексея Михайловича, Его Царского Пресветлого Величества, милость благодарити, же нас, принявши под свою оборону, от несносной тиранской неволи лядской освободил, а по нем и наследников Его ж Царского Пресветлого Величества, Великих Государей Наших Православных Монархов милость, Украйна, отчизна наша, пришовши по перших войнах в спокойное квитучое и щасливое повоженье, помножилась зданием церквей Божиих и святых обителей, и распространилась в городы, места и в села, урожаями земными и купецкими гандлями во всякой изобиловала достаток. И не только жадной вражды от народа Великороссийского противно нас не деется, але всякую приязнь, яко от единоверных, узнаем. Повторе: будто Москва, как он, изменник, удает, городы наши знищивши, почала в свою область приводити и отбирати, и, поработивши, из мест выгоняти и в Москву загоняти, и тая в сем неправда, гды ж яко Его Царского Пресветлое Величество войска великороссийские не для грабованья и отбиранья городов наших, але на оборону нашу под правлением Его Царского Величества превысочайшей особы от наступления на нас неприятельского пришли, так за помощью Вышнего от всякого разорения и неприятельского наступства, которое, по изменничьем его, Мазепы, терпети б имели умыслу, зостали оборонены, а именно: Стародуб, Почеп, Погар и Новгородок, и жителей с тех городов не выгоняли, леч со всеми добрами в целости зостали, которые задобровольно, яко не военные люди, выезжали, тые знову за отходом неприятельским в свои домы повернули, а войска великороссийские, як отлучился неприятель с тех же городов выпровожены. В Полтаву теж, як самому полковнику тамошнему, старшине и всем ведомо, иж жадного великороссийского войска до сего часу, поколь неприятель зближился, не впроважено, а пишет он, изменник, тое в своем пашквиле с того фундаменту, разумеючи, же тое уже учинено, бо он в письмах своих до двора Царского Пресветлого Величества сам советовал, удаючи будто той полк до замешанья и бунтов склонный, и для того, жебы было войск тамо впроважено, яко тое явно из писем его власных, в канцелярии Его Царского Пресветлого Величества найдуючихся, от Его ж Царского Величества и нам показанных, ведомо, однако же той совет его не принят. Так же и тые его ложные потвари явны, будто хотели под сей военный час Его Царского Пресветлого Величества указом воевод и кабаки в наши малороссийские города впровадити, чего, по милости Великого Государя нашего, свободного и спокойного часу в наших городках не чинено, овшем, при своих вольностях и свободах, без всяких тяжаров и податков захованны, если бы не его ненасытным Мазепиным лакомством збиранья грошей, через нигды пред /557/ сим небывалые тяжкие поборы, народ наш не был обтягчен, без воли и ведома Его Царского Величества, для приватного его обогащения. По трете: явная его, Мазепы, неправда, для прикрытыя измены вымышленная, будто бы он имел от двора Царского Пресветлого Величества перестороги, же хотят его всю старшину генеральную и полковников в руки прибрати и в неволю запроводити, а козаков в драгуны и солдаты устроити, народ же дать посполитый поработити, альбо за Волгу загнати, а наш край великороссийскими людьми населити. Кто бы, розум имеючи, не мог того признати, же то явная вымышленная неправда и плевелы суть вражие? Альбовем, яко тое может статися, что Царскому Величеству, яко Монарсе Правоверно-християнскому, верных своих подданных, которые, по Его и предков Его Величества милости, от часу до часу в так доброе постановленье естесьми приведены и так многие лета верно Ему, Великому Государю, служили, а для чего ж бы такой невинной гнев на нас завзяти и права наши ломати, а особливе ведаючи тое, же наш народ Малороссийский до драгунской солдатской службы неспособный, окроме своего обыкновенного порядку Козацкого, и для чего ж такого прикладу не показано не только над нашим народом, але и над Слободскими, в великороссийских городах живучими, где непременно удержаются оные при старожитейских своих обыклостях, и отправуют козачую, а не драгунскую службу? Так же, як тое статися может, жебы Царское Величество великороссийских своих подданных румуючи змешканья их в наш край, а нас оскорбивши, за Волгу пересилати похотел, без жадной побужаючой причины до того и пожитку, а особливо под сей час военный то чинити, чего и в покое зостаючи, не мышленно нигде чинить? А так явно есть, же то и самая неправда и душевредная клевета, которой Мазепа уживает для покрытья своей богомерзкой измены, альбовем он тую измену не для запобеганья будто яковему укнованному отчизне нашей злу (которой он, як нигде правдивым не был сыном, так и борзей теперь явным супостатом и изгубцею стался) учинил, але для приватной своей чести, умышленно хотячи отчизну нашу в такий лабиринт и пустошенье привести, затягнул Короля Шведского усиловне, который любо и ввойшол было, леч мужеством великороссийских и малороссийских войск около Стародуба до такого приведен был положенья, иж назад уходити на Волынь хотел (як тое все языки поведали), если б он, Мазепа, через измену свою его изнову не удержал и не повернул. По четверто: что о посылках войск наших на службу Монаршую наменяет, тлумачачи прохирно, будто для згубы и уменшенья народу нашего тое деется, и то есть такая ж прохирная его ложь, поневаж мы под его Высокодержавною рукою Монаршею живем, теды наша должность за Благочестиву Веру, за достоинство Монаршое и за общее добро против общих неприятелей ставати, и як великороссийския войска нас под час потребы, по указу Монаршему, обороняют так и нам, по его ж Монаршему указу, в военных оказиях и потребах помогати им надле-/558/жит, еды ж за тое маем Царского Пресветлого Величества милостивую протекцию и живемо при правах и вольностях наших войсковых. Пятое: чтоб светлейший генерал Римского и Российского государств, князь, его милость, Александр Данилович Меньшиков, которого он наругаясь укоряет, чего каждому цнотливому не надлежало чинити, и так же его милость, Киевский воевода, князь Дмитрий Михайлович Голицын, с полками, будто для якогось промыслу над ним, изменником, поход свой с войском отправовали, и то все фальшивые его также вымыслы, гды ж, если б кто знал его измену, альбо кто хотел его, по указу Монаршему, взяти, то и без полков латво было учинити; леч яко князь, его милость, Александр Данилович, дорогою простою обходил неприятеля от Гомля на Чернигов, для свободнейшего совокупления с головным войском, после битвы и звитяства над шведским генералом Левенгауптом, а не для якого иншего замыслу ишол, так и его милость, Дмитрий Михайлович Голицын, по власной пораде его, изменника, увойшол был в Нежин с несколькими полками, бо он, Мазепа, удал был до двору Его Царского Величества ложно, будто во всех полках малороссийских бунты повстают, и для постереганья того, и для обороны Малороссийского краю, оному воеводе тот поход назначен, до которого изменник обещал послать Наказного от себя с частию своего войска, и для чего ж так многократны войска, наши малороссийские с великороссийскими совокупно бывали, без всякой шкоды и подозрения. По шесто: аргумент его изменничий барзей смеху годный, нежели правдивый извет, будто для того он изменил, же войски московские не военные, от шведа утекают; мы зась сами тому сведомы, с многими знатными полковниками, с старшиною и товариством Войска Запорожского, иж великороссийские войска, при помощи Божеской, не убегают от шведов, даже отважно его бьют и гонят, яко то и сего лета деялося под Добрым, где великая их шведская сила под генералом Розеном была, а потом под Милювичами на самого Короля Шведского его переднейшую кавалерию избранная часть драгунии великороссийской, при лице всего войска шведского, с немалою их шкодою, досыть отважна была и прогоняла без всякой своей шкоды, в якой оказии я сам былем. Потом еще приводом самого Царского Пресветлого Величества, как шведский генерал Левенгаупт с войском 16 000 будучи, от 10 000 великороссийских войск на голову збит, иж мало что с тех зостало. В Ингрии зась генерал Лебекер з 12 000 от пана адмирала Апраксина збит на голову. А и самого Короля Шведского войско головное в разных отважных оказиях аж до половины умалено и уставичне от нападаючих Царского Величества войск умаляется, надея же, за помощию Вышнего, и достатка знесено и из отчизны нашей выгнано будет; а так отчизна наша, край Малороссийский, от того згубца неприятеля и еретика, которого изменник за протектора и оборонцу церкви нашей Православной, от безумия, а барзей мовити, от беззакония, обрал, свобождена зостанет, гды ж войска великороссийские не уступают из Украйны, леч засту-/559/пают оную от неприятельского наступления, в чем сам себе он, изменник, прекословячи, двояко в едном универсале пишет: в початку написал, будто он, его протектор, Король Шведский, не на Украйну, але в Москву идет, а потом осведчает, же внутрь Украйны вступает, а за ним будто и Лещинский последует, и то явная его неправда, иж не для целости милой отчизны нашей, але для разорения оной, по его злости, призваны и затягнены тие неприятели, наступают, и ежели бы не его Царского Пресветлого Величества Высокомощная десница и воинство нам помогло, то бы отчизна наша запевне, чрез его, проклятого, подавном в работу лядскую пришла, а церквы Божий в лютерские костелы и в римскую унию, от оных его протекторов обернены были. И яко уста его богоотступные отворяются, же тех церкви православной католической противников, и ворогов, и нарушителей прав и вольностей польской и литовской Речи Посполитой, Короля Шведского и Лещинского называет оборонцами церкви православной и вольностей наших? А заправды, кто тилько под Шведского Короля протекцию поддался, жаден без порабованья и разорения не остался, яко то Польша и Литва, так же Саксония и почасти Шлионская земля, которые его за протектора приняли и крайную руину понесли; либо Саксония и Шлионско, с ним единоверные суть, однако ж цепком от него порабованы и вольности их нарушены, костелы зась римские в Шлионску на лютеранские обвернены и всякие им утиски и неволя учинена: чего ж мы, православные христиане, от него, яко иноверного, с которым а ни народ наш ни границы наши близкости и сполности не мают, ожидати себе можем? А любо бы он и хотел боронити нас, якая оборона нам не есть потребна, леч як то может из за Балтийского моря и в такой дальной отлеглости живучи, тое чинити, и церквей наших, которых есть противником, оборонцею быти? И если бы и похотели (чого Боже не дай!) отторгнутися от протекции найпевнейшей Всемилостивейшего Монарха нашего Православного, то бы мусили в порабощение ляхам, а потом в разорение совсем, як и прошлых лет бывало, знову прийти, гды по воле Виговского и Тетери, таких же изменников, яко и Мазепа, от Высокодержавнейшей руки Их Царского Пресветлого Величества отлучилися, але узнавши потом свой упадок, знову находилисмо прибежище и спасение под крылами высокопарного орла Всероссийского, и так по сей час, за помощию Вышнего, в благополучном мире и повожению пребывали. Пре то з того очивисто всяк видети может, з якою совестию изменник Мазепа во свидетельство небо и землю, а на суд Бога Всемогущего, призывает, будто он для добра отчизны нашей, а не для своих приват тую измену учинил и до шведа удался, оставивши Благочестивого и нам одиноверного Монарха, которого милость он, враг и отступник, выхваляет, признаючи, же и Княжею честию Римского Панства его почтил и милостью свою изходатайствовал, однако и тую милость проклятым своим неблагодарствием поносит, будто тое все чинено для того, жебы он соизволил на порабощение Украйны; лечь як та-/560/ким вымыслам верить, поневаж жадный знак нигды до того з стороны Царского Величества не оказался, и ежели б тое было в намерении, то б и без его, Мазепы, соизволения чинено, и колиж бы колвек могли якие знаки и початки того явитись, чего никогда не бывало, и ниже кто з нас, опрочь милости Царского Пресветлого Величества, ко всему малороссийскому народу, не узнал, яко и теперь, при обранью моему на гетманство, из уст милостивым словом и грамоты своей Монаршей за подписом власной руки содержать вольности и права наши всемилостиво обещати и ассекуровати рачил, которые никогда от Его Величества не нарушены, овшем маем отчизна наша Малороссийская остерегатись от того называючегося сына, а рачей мовити, выродка, злочестивого Мазепы, иж он, по змове с Королем Шведским и поставленным от него в Польше на Королевство Лещинским, хочет запродати оную, для своего ненасытного властолюбия, в давное горькое ярмо лядское. Альбовем кому может Король Шведский (чего Боже не дай!) ежели бы взял силу, по выходе своем з сих краев до своей Шведской области, отчизну нашу отдати, кроме своего единомышленника, Станислава Лещинского, от которого, яко запевне доходят нас вести, Мазепе и сестренцу его, Войнаровскому, уже даны титулы некоторых в Польше воеводств, а так очевидно его клятвопреступление в том, иж он кленется, будто для общего и лепшаго добра тую измену учинил? Что ж принадлежит до пашквильного его Мазепина дорекания, будто нам от Их Царского Величества нигды данная обетница не одержана, и то самая всеявная неправда, он жадного документу в том показати не может, иж бы что противного правам нашим, по указам Его Царского Пресветлого Величества, мело деятися, и о чем бы мы упоминатися мели у Его Величества, и тое знову не исправлено было. Ащо он причитает до нарушенья прав, будто Его Царское Пресветлое Величество ему, Мазепе, во всех полках компанею указал чинить, и тое надлежит до ведомости, иж сами мы той указ видели и чули, в котором выражено было соизволение по его ж доношенью в Жолкве, жебы по давнему звычаю и постановлению учинить реестровых козаков, которые бы в войско ходили и за тое з войскового скарбу плату брали, а иншие, которые бы не были в реестре, домовство бы управляли; леч, где панове полковники и старшина напотом почали просити, жебы тое отложено, теды прислан знову инный Его Царского Пресветлого Величества указ, жебы того, по общому прошению нашему, занехано. Также и тое всем ведомо, же все поборы и аренды не от Его Царского Пресветлого Величества, але по части з общей порады и ухвалы войсковой, по давнему обычаю, на заплату охочего войска постановлены, а больше по самовольному ненасытному его, Мазепину, лакомству, с подвышением, що раз, арендового, порукавичного и стаций роковых, на народ наш наложены, яковый излишок теперь, по указу Его Царского Величества, за моим рейментарством, оставляется и всякая полегкость народу будет учинена. Также и в том он, безбожный изменник, Ма-/561/зепа, честь Монаршую лживе поносит, будто бы всюда кредит российского народа страчен от незадержания трактатов и данных обетниц, гды ж всему свету ведомо, же Царское Пресветлое Величество, маючи союзы с посторонними Монархами, с Цесарем Римским, с Королями Дацким, Польским и Прусским, оные свято содержал и содержует, и в том славу от всей Европы мает, же слово свое и договоры ненарушимо содержувает, любо от иных коллигатов Ему, Великому Государю, не одержано. З того и з иного всего может каждый верный сын отчизны нашей Малороссийской видеть, иж целый помянутый универсал альбо пашквиль Мазепин наполнен неправды и яду смертоносного, лестною облудою прикрытого, и не до чого иного, только до конечной руины нашу отчизну. Войско Запорожское и весь народ ведет, побуждаючи за згубу нашу, иж бы то нарушивши обещание и присягу свою, повстали и воевали против Православного нашего Монарха, и поддались бы в неволю тяжкую иноверную, еретицкую Шведскую, альбо теж Лядскую; Пре то упоминаю и обязую Ваших милостей всех, от старшин и до найменших войсковых и посполитых людей, любовью и горливостию отчизны, жон и детей и благонадежным повожением, а найбарзей Верою святою Православною, страхом праведного суда и гнева Божого, абисте затыкали уши от таких всепагубных и прелестных писем изменника Мазепы, оных не слухали и причетниками измены его не были, за которую он от Преосвященных Архиереев Малороссийских и всего собору публично, со всеми его единомышленниками, проклят и от Церкви Божией отлучен, овшем абисте вместе едностатно, все з отвагою здоровья, за Веру Православную, за церкви благочестивые и за отчизну свою, при обороне войск Его Царского Величества Великороссийских, стояли, и на каждом местцу, по силе своей, неприятеля громячи и на становиска до войска его жадных живностей и запасов не возили, чим бы оного як найскорее з отчизны своей выгнати и выкоренити, а себе мир и спокойное, подлуг стародавних вольностей наших, мешканье одержати могли. А и мы, з местца уряду нашего упевняем словом нашим гетманским в роковой стации и в иных податках, якые з утяжением посполитого народу, от Мазепы наложены были, яко выше именовалося, полегкость и ослабу учинити. Що те ж споминает он, безбожный изменник, о прилучившемся нещастии Батурину и в нем кровопролитию, кто ж иный до того причиною, опрочь его? Поневаж там будучие малоразсудные люди заведены от его, противилися своему власному Государю, не хотячи добровольне на лагодное упоминанье и обнадеживанье милостию и жалованьем Монаршим, здатися, а овшем, ставши при упоре и противности, хотели город той и зо всею войсковою арматою и аппартаментом военным, Королю Шведскому отдати, поднесши против своего ж Монарха по неприятельски руку, Государского войска отчасти побили, чим примушенное войско Царского Пресветлого Величества, под командою Светлейшего генерала князя, его милости, Меньшикова, будучое войско, штурмом добувати, а добувши в той час, яко звычай, каждой жолнер на /562/ помету побитой братии своей, не скоро от убийства мог быти унятый, однак же, що о жонах и детях, о гвалтованью паниям и о ином написано в изменничем универсале, то самая есть неправда, гды ж не только тые, не имеючие в руках оружие, але большая часть сердюков и из городовых войсковых людей, в Батурине бывших, напотом пощажены и свободно в домы, по указу Его Царского Пресветлого Величества, от князя, его милости, Меньшикова отпущены. А же бы и иным, указови и облудам изменничим Мазепиным повинуючимся, таковый припадок и гнев Монарший не прилучился, яко того не зычим, так Христианско и горливе всех за часу в том перестерегаем, а до единомысленной с нами по прежнему верности и склонности под Высокодержавную и крепкую руку православного христианского нашего Монарха взываючи, доброго от Господа Бога здоровья и спокойного помешканья всем Вашим Милостем уприйме желаем и сприям. Дан в Лебедине, 8 декабря, 1708 году.

В подлинном подпис таков: Звыш именованный Гетман рукою власною.

О возвращении некоторых старшин от шведов к царю

Во время ж следования шведского, из находящихся при Мазепе, полку Миргородского полковник, Данила Апостол, славный в Малороссийском войске воин, который принужденно следовал за оным, изобрав способный случай, уклонился от него с людьми своими и явился в войске российском, у самого царя, в городе Лебедине, за что получил не только прощение от государя, но и прежний свой чин, полк, маетности и пожитки; так равно возвратившийся ж генеральный хорунжий, Иван Сулима, которые по сем, так же равно с прочими, против шведов и Мазепы воевали.

О препоне в доставании шведам съестных запасов

Мазепа, хотя по обещанию своему довольно домогался продовольствовать армию шведскую, но за беспрестанными, везде бываемыми, российскими партиями, не в силах был столько доставать, колико потребно было, понеже шведов одних с начала 24 000 находилось, да поляк и Козаков разных 18 000, притом с российской стороны теми партиями везде на шведов нападали, и тем, как способы в доставании провианта, так и число шведов, наиболее умаляли. /563/

Умысел изменника обратился в пользу российскому войску

Спомоществовали и то голоду, который в сем случае претерпевали шведские войска, что Мазепа, стараясь вящим усердием к службе Петра Великого утаить свою измену, повелел все припасы народу в крепкие места свозить, яко бы через сие хотел отнять способ пропитания шведскому королю, но, в самом деле сим способом он делал магазейны для шведов, надеясь, что при первом вступлении оных в Украйну народ взбунтуется и города с собранными припасами Карлу XII предадутся; но когда он в том обманулся, то самое сие его коварство в пользу России обратилось.

Король, выступя из Ромен, получает Веприк, а войска российские взяли у него Ромны

В праздник же Рождества Христова, государь из Лебедина пошел в Сумы, а король шведский, со всем войском своим, из Ромен к Гадячу а оттоль к Веприку, и оный городок, в котором тогда только 1500 человек гарнизону было, по троекратном штурмовании, с великим трудом и уроном своих людей, взял, и то тогда, когда у россиян уже зарядов не стало, да и подмоги получить надежды не имели, за коменданта полковник Фермор, не дождав четвертого уже приступа, отдался ему января 6, 1709 года, на договор. Токмо между тем войско российское, осадя Ромны, из оного оставших шведов выгнали и многих побивши в полон взяли, а город одержали, почему король принужденно нашелся, оставя войска в Веприке, прозимовать в Гадяче, где шведов везде на квартирах малороссияне убивали тайно и явно, знатнейших ловили и к Его Царскому Величеству отводили.

О расположении войска российского по местам вокруг шведов

Но чтоб их отовсюду в осаде держать, для того государь указал по нужным местам расположить свои пехотные полки, как то, во первых, снабдил оными Полтаву, потом введены в Сумы, в Лебедин, и около оных по местечкам, селам и деревням, а конницу в Ахтырку и от оной в Городеньке и по засеке до Северного Донца, почему тайное намерение короля не могло обмануть предосторожности Петра Великого. Сим осаждением шведам пресекаемы были многие, посылаемые от них для добычи и получения съестных запасов, партии и притом оными всегда обеспокоивали их; при том же, когда время и удобный случай неприятелю к движению окажется, то чтоб тогда все корпусы вдруг соединиться к одному месту могли, и там, по намере-/564/нию его величества, с королем шведским всячески управиться и сделать конец толь долговременной войне и многому кровопролитию.

Самонравие и упрямость короля шведского против подающих ему благие советы от генералов его

Завоевание Веприка так же не пользовало королю, кроме зимования войска его во оном, потому что съестных припасов там не было, а число войска его со дня на день умалялось; однако ж намерения своего, чтоб идти в Москву, он ни мало не пременял. Поход его в Украйне был конечно противен его генералам; они не могли опустить не отвращать его от такого предприятия; Карл намерен был идти в престольный российский город, Москву, чтоб низвергнуть царя с престола, так как учинил он в Польше с королем Августом. Советы верных его министров и генералов, неизвестная ему сторона, куда он идет, малое число солдат, с коими он думает победить найвящее в свете государство, все то не было в состоянии его отвратить от того намерения. Но куда идет он через Украйну? Он намерен идти в Москву, а идет к Царьграду; путь московский оставил он у Смоленска, а пошел к Черному морю.

Мазепа подает королю совет о взятии Полтавы

Изменник Мазепа объявлял королю о Полтаве с тем, что в оном довольно запасено им всякого запаса и что оный город взять без дальнего труда весьма можно, тем меньше, понеже надеялся, что окрестные козаки пристанут к нему, а на запорожцев уже и совсем полагался, потому что имел он прежде тайную переписку с их начальником, кошевым атаманом Гордиенком.

Мазепа посылает просительное письмо в Польшу к королю Лещинскому

Но когда еще непредвидимы были все обещания Мазепины, ниже помощь являлась запорожская, а на крымцов и надежды не было, да еще дивнее было, что не имели никакого известия от Лешинского, для чего он до сего времени в Украйну не спешит, и где, и как находится, того ради Мазепа, которого была должность, по его с поляками договору, польских сил просить, писал сего для в оное время к королю Лещинскому, прилежно прося его тем, чтоб он ему в предприятии его помог, давая тем знать нужду и надобность свою. И послал письмо оное через простого мужика, жителя роменского, прозываемого Хлюса, надеясь вернее через него доставить, что никто в нем /565/ такого посланца быти не помыслит, но доброжелатель некто об нем известил, и мужик оный пойман уже по другую сторону Днепра, в городе Лысянке, у коего письмо то, заделанное в полозе санном, найдено, писанное языком польским, которое и вручено царю, а по прочтении государь сказал: «Желал бы я, дабы и Станислав прибыл; тогда б я трем королям праздник славный составил!»

Поимка шпиона Мазепина

А другой посланный шпион пойман близ Глухова, в селе Коропце, Менской сотни, козак Григорий Пархомов, с данным же от изменника словесным клеветным наставлением, безвинно на знатных особ духовных и мирских, клеветы взнесть, что через пытку потом объявились его, изменника, коварство и злоба с тем точно, дабы довесть безвинных в немилость царскую и во истязание, через чтоб привести весь народ в роптание и огорчение, что в безвинности уже и знатные особы страдают от московского владения.

На все Мазепины пашквильные письма издан царский манифест

Через таковое изменниково писание и через пасквильные со шпионами подсылки, ясно открылось его, Мазепино, намерение и предательство всей Малой России и ее народа, в прежнее иго тяжести ярма польского, и тем более, что себя изменник называл рабом и верным подданным Лещинскому; почему ложь его открылась, противу рассеянных плевел его и разосланных писем пасквильных, которыми объявлял всему украинскому народу, будто б они, выбившись из под державы Московской, не имеют более быть ни под московскою, ни под польскою властию. О сей лже хотя первостатейным людям довольно известно было, но, дабы не усумневался о том коварстве изменничьем и народ простой, его царское величество указать соизволил письмо оное на русской язык перевесть и напечатать, и при своем манифесте по всем местам Малой России, для всенародного читания, листами выставить в нижеследующем содержании:

Манифест

Божиею поспешествующею милостию, Мы, Пресветлейший Великий Государь Царь и Великий Князь, Петр Алексеевич, Самодержавец Всероссийский и прочая, и прочая, и прочая.

Объявляем Малороссийского народа духовного и мирского чина людям, а особливо Войска Нашего Запорожского старшине генеральной, полковникам, сотникам, есаулам, атаманам городским и куренным, всем козакам, також и посполитству, верным подданным На-/566/шим: чаем что уже всем то ведомо, как мы в нескольких грамотах наших, тако ж и Гетман Наш, Войска Запорожского обоих сторон Днепра, Иван Ильич Скоропадский, в универсалах своих ответных об измене богоотступного вора, изменника, бывшего Гетмана Мазепы, вам ясными доводами доказывали, что оный богоотступник оную для собственной своей тщетной славы и властолюбия учинил и шведа для того в Украйну призвал, дабы поработить сей Малороссийский народ паки под древнее ярмо польское, и церкви Божий лишить Благочестии и привесть в Унию, хотя он в пашквилях своих, в образ универсалов, за рукою и печатью своею, для возмущения народа Малороссийского выданных, с богоотступною совестию кленется, будто для общей пользы народа Малороссийского и содержания вольностей их, и чтоб оному бы не быть ни под Нашею, ни под Польскою властию, но содержатися особливо свободному, в чем будто ему от Короля Шведского обещание дано. Но ныне та его богомерзкая ложь объявилась явно, что он как все в пашквиле своем фальшиво, так и сие ложно пишет, прельщая народ малороссийский, ибо от него, изменника, посланной к Лещинскому шпиг, роменской житель Фесько * Хлюс по имени, сего января месяца пойман в местечке Лысянке и привезен в Киев, у которого между иным найден его, изменника Мазепы, лист за рукою его, печатью, к развратнику отчизны своей, от Шведского Короля вверженному на Королевство Польское, Станиславу Лещинскому, по польски писанной, которой подлинный мы, для лучшего известия и уверения, к Гетману Войска Нашего Запорожского, Ивану Ильичу Скоропадскому, послали, и повелели оной объявить в Войске Нашем Запорожском и по всем полкам. А при сем, переписав оной, для лучшего выразумения, на российский язык, список с оного переложить повелели, в котором он пишет, призывая того Лещинского на отобрание Малороссийского краю, будто, по общему желанию всея Украйны, называя его себе государем, а себя его верным подданным, а Украйну наследием его, Лещинского, и потому явно, с какою совестию оный богомерзкий изменник предает себя Всевышняго суду, будто оный измену свою учинил для пользы Малороссийского краю и содержания вольностей, и чтоб им будто ни под Нашею, ни под польскою властию не быть, но особливо свободным остатися; а ныне, по тем его, богоотступного изменника, письмам, явилась явная ложь и предательство под польское иго малороссийского народа. А и сверх сего Нам от верных особ известно, что оный, желая себя под польскую власть поддать, получил уже от Лещинского себе гонор воеводства в Польше и титул княжения Северского. Какою же безбожною злобою оный изменник, Мазепа, к малороссийскому народу духовного и мирского чина дышет, то явно из последующего объявления, что в сих же числах пойман близ Глухова в селе Коропце шпиг от него ж, изменника Мазепы, посланной, Мен-/567/ской сотни козак Григорий Пархомов, и привезен в нашу главную квартиру в Сумы, где, по распросу и розыску, сказал, будто послан он от Мазепы с письмами к преосвященному архиепископу Черниговскому (сей архиерей именовался Иоан Максимович), и Глуховскому сотнику Турянскому, и князю Четвертинскому (оный князь Четвертинский был стольник и полковник, именем князь Юрий Михайлов сын) и к атаману Глуховскому Карпеце, которые письма будто в навечерии Рождества Христова отдал архиерею через служебника его, а прочим самим; и как помянутые, князь Четвертинский, и атаман, и служебник архиерейский, оному представлены, то им тот шпиг и в очи говорил. Но Мы, Великий Государь, милосердуя об оных подданных своих, не поверя тем донесениям, велели того шпига в том пытать, с которой пытки объявил оный шпиг, что послан он нарочно от Мазепы в Глухое, а писем с ним к оным особам не было послано, а обещаны ему от него, Мазепы, деньги, дабы, когда пойман будет, сказал нарочно, будто он от него с письмами к вышеписанным особам послан, и оные письма будто он им отдал, дабы их тем привесть в Нашу, Великого Государя, немилость, и который шпиг для подлинного уведомления той злости изменника Мазепы, послан к подданному Нашему, Гетману Ивану Ильичу Скоропадскому и ко всему Войску Запорожскому, и велено оного, по объявлении всем, казнить смертию. И так надлежит верным Нашим подданным малороссийского народа, видя сию явную измену богоотступника Мазепы к предательству отчизны вашей в польское несносное ярмо намереваемую, тако ж и желательство к погублению знатных особ духовных и мирских малороссийского народа, от его, Мазепиных, прелестей остерегатись и оных отнюдь не слушати, но где могут неприятелю шведу, изменнику Мазепе и единомышленникам его приключать всякой вред, и при войсках наших великороссийских стояти против неприятеля мужественно, и где от него, Мазепы и от шведов какие подсылки, или шпиги явятся с письмами, или без писем, тако ж к ним посланные, тех ловить и к Нам, Великому Государю, присылать, за которую свою верность восприимут от Нас, Великого Государя, милость и награждение, и крепкую оборону. Дан в Сумах января 21 дня, 1709 года.

На подлинном подписано тако: Петр.

* Феодосии

Список с листа изменника Мазепы, писанного к Лещинскому

Найяснейший милостивый король!

Государь мой милостивый!

Уже то второй лист изображением подданской моей униженности к Вашей Королевской милости посылаю, сумневаясь, ежели мог прежний в таком замешенном состоянии дел, в своем пути дойти. А как я в прежнем желаемым усердием и публичным всей Украйны /568/ ожиданием покорно просил Вашей Королевской милости, дабы, ко освобождению наследия своего, непобедимую изволил подать десницу, так и ныне паки то ж самое повторяю и ожидая, ожидаю счастливого и скорого Вашей Королевской милости прибытия, чтобы мы могли соединенным оружием и умыслы неприятельского московского намерения в начале усмирить дракона, а наипаче ныне, когда начала Москва грамотами своими простой бунтовати народ и гражданскую сочинять войну, и хотя оный еще никакого не имеет виду, однако ж, те искры, утаенные в пепле, надобно завременно гасить, чтоб из них к публичному вреду какой не произошел огонь, для чего, яко овцы лимбе ожидаем пришествия Вашей Королевской милости, аки избавителя нашего, и прося о том покорно, лобызаю тысячекратно непобедимую вашу десницу.

Вашей Королевской милости, моего милостивого Государя верный подданный и слуга жайший, Иван Мазепа, Гетман, Из Ромна, декабря 5 дня, 1708 года.

Российский корпус посылается на границу против чаемого войска польского

Чтоб пресечь требуемую изменником от Польши помощь получить и на то надежду иметь, царь Петр Алексеевич послал сего ради на границу польскую корпус один, чтоб оный сделал препятствие в том Лещинскому, когда бы он сам, или командующий от него, хотел в Украйну идти, что и успел было.

Царю приносится королевский универсал, на который издается от царя манифест

Но в сие самое время принесено, к немалому удивлению его величеству, изданный универсал короля шведского, за подписом руки его и печати с многими на его величество несправедливыми разглашениями и клеветами для обнародования во всю Малороссию, против чего его царское величество тотчас указал выдать, для опровержения всех тех студных лжей, свой манифест, с тем, дабы всем известно было, какие его самохвальства, и кичение и лжи вымышленные наносит король, в следующем содержании:

Царский Манифест

Божиею поспешествующею милостию, Мы, Пресветлейший и Державнейший Великий Государь Царь и Великий Князь, Петр Алексеевич, Самодержец Всероссийский, и прочая, и прочая, и прочая. /569/

Всем обще и коемуждо особно, особливо же верным Нашим подданным малороссийского народа, духовным и мирским, объявляем, что, хотя Мы, в первых своих грамотах о всем на выданные неприятельские шведские и изменника Мазепы прелестные к народу малороссийскому письма с ясными доводами, в каком намерении к порабощению народа малороссийского оный неприятель, со изменником, богоотступным Мазепою, согласясь, в сей край пришел, так же и каких ради праведных причин Мы, Великий Государь, сию войну против Короны Шведской начали, так что и не потребно б было больше сего повторяти; но понеже Нам в сих числах донесен, выданный за подписью и печатью Короля Шведского, от 16-го декабря, месяца, прошлого 1708 года, бесстыдной универсал на малороссийском языке, который наполнен грубой лжи, касающейся высокой персоне Нашей и ради нескладной, явной всем и простым, а не то, что умным людям, лжи, самохвалства и кичения его, удобнее может стыдным и возмутительным пашквилем, нежели королевским универсалом назван быти, и хотя Мы, Великий Государь во всю сию с Королем Шведским войну от всех таковых безплодных и между политическими и христианскими народы, а не то что коронованными главами, незвычайных хул, персоне его Королевской как в письмах, так и в разговорах, удерживались, однако ж принуждены были уже многократно от него такие королевским особам не приличные хулы, особы своей и славы народа Нашего касающиеся, высокодушно сносить, и наипаче оные правостию оружия Нашего, нежели тщетными взаимными укоризнами письменными оную, обиду Нашу мстить намеряя. Но ныне, выдя в сем названном универсале наипаче прежние хулы и лаю меру превзошедшая, и како познаваем, по совету и составлению богоотступного изменника Мазепы к подданным Нашим Малороссийского народа для возмущения выданные, принужденны на оные взаимною мерою ответствовать повелеть, не для такого намерения, яко бы Мы чаяли, что оные клеветы у верных Наших подданных веру обретут, в чем не сумневаемся, видя к себе непоколебимую верность оных, но наипаче, дабы не умыслил себе вышеписанной и самохвальной Наш неприятель то в разум и похвалу, яко бы Мы не могли студную его ложь ясными доводами опровергнути. И первое объявляется в том, что в его, клевет исполненном возмутительном, письме, будто Мы, преломав мирные договоры с ним, Королем Шведским, без причины воевать провинции его начали, и то первая есть ложь, ибо уже довольно в первых грамотах Наших праведные причины начинанию сей войны объявлены, что Мы, мстя свою персональную и послам Нашим нанесенную обиду в Риге, за которую управу на грубого губернатора Рижского, по публичному прошению Нашему, через послов шведских учиненному, он, Король Шведский Нам дать явно отрек, тако ж и для отыскания и привращения от многих столетных времен, предком Нашим, Великим Государям Российским принадлежащих провинций, Ижерской и Корельской, которые Ко-/570/рона Шведская, поистине рещи, изменнически, а не честным военным способом, во время трудных смятений внутренних, и от неприятелей иностранных в Российском государстве тогда свирепствующих, по обычаю своему древнему, как со многими государствы оная Корона то ж учинила, вкравшись притворною своею приязнию и будто помощию, за мирным постановлением, вероломно и неправедно отторгнула, и в начале будто в залог, в претендованных некаких деньгах, хотя и за непоказанную помощь, на несколько лет оными завладела, а потом, усмотря паки труднейшее Российскому государству военное время с Королевством Польским, взятием коварным Новаграда и добыванием Пскова, до невольного уступления оных вышепомянутых провинций принудила. И понеже всякий Государь обязан, усматривая добрый случай о привращении неправедно от гоударств своих отторгнутого, старание свое прилагати, того ради невинно сей гордой неприятель Нас, Великого Государя, такими хульными словесы за то поносить, не имея силы оружием оные отобрати и того ради ищет, по древнему обычаю своих вероломных предков, подъисками, и изменами и возмущением безчестным подданных против Государя своего, к тому намерению достигнуты, ибо оные предки его не только от Нашего Российского государства, но и от Римского императора и от Датского и Польского королевств, многие пространные провинции и города неправедно и вероломно, за трактатами и союзами, отторгнули и завладели, усмотря смятение междоусобное, или иностранных неприятелей на те государства тогда сильно наступающих, как и он, Король, оным последуя и в сей войне не своею силою оружия, но наипаче изменами, и учиненными факциями возмущениями подданных в Польше и Саксонии, большую часть дел исправил и в силу пришел, ибо под образом защитителя вольностей, в Польшу и Саксонию вманясь и подданных обольстя, права их и вольности переломав и имения пограбя, войско свое гладное и безоружное размножил, вооружил и удовольствовал, и, под таким же образом и с злым намерением, склоня изменника Мазепу обещании своими, вошел в Украйну, хотя ему поработить народ малороссийский и отторгнув от Нашея державы, привесть паки под прежнее несносное ярмо польское, и послушника воле своей, Лещинского, как то явно народу малороссийскому доказано и из перенятого подлинного листа изменника Мазепы, к Лещинскому писанного, показано, в котором письме оной его на завоевание Украйны призывает, называя его Государем своим, а Малую Россию наследием оного, из чего их враждебные умыслы о порабощении сего народа явны, хотя в сем своем письме Король Шведский ложно того отрекается, объявляя, будто того никогда не намеревал, чтоб Украйну Польше завоевать и от Польши себе что присвоить, но то первое уже явно из письма помянутого Мазепина, к Лещинскому писанного, второе ж с присвоения княжества Курляндского к Шведской области, в котором и губернаторы шведские уже постановлены. Что же напоминает Король Шведский о приступлении /571/ изменническом Мазепы, будто с первенствующими народа малороссийского, и что по прошению будто народному то учинено, для отвращения разорения и получения обороны сему краю, и то явная ж всему народу малороссийскому ложь и обман, ибо известно им самим, что собою и без совету и ведома народного оной богоотступной изменник, Мазепа, ту измену учинил для собственной своей тщетной славы и властолюбия, и факциями своими в сей край впровадил неприятеля, изнищалое и изголодалое войско шведское паки отчасти посилил, которое при смоленских рубежах, при продолжаемом походе, с гладу и нужды изтаяв, и от войск Наших до остатку разорено бы быть могло. И кто ж из малороссийского народа, кроме самых малых от него ж изменника Мазепы единомышленников и поставленных в знатные уряды особ, при нем изменнике ныне остались, из которых многие, пребывая в крепком карауле шведском, не могуще убегнуть, тамо остатися принуждены, ибо от какой бы неволе всему народу малороссийскому обороны себе еретической требовать, когда под Высокодержавною Нашею рукою, в таком изрядном и довольном состоянии, при Вере Благочестивой, при правах и вольностях своих живучи, день ото дня умножался? Понеже Мы, Великий Государь, ниже пенязя в казну свою со всего малороссийского народа никогда не брали и не требовали, но разве от того ж изменника Мазепы какие обиды и налоги, без ведома Нашего, оной претерпел, и кроме службы их звычайной козацкой во время нужное, военное, ничего с них себе не спрашивали, а какую добротливость Король Шведский, по тому своему фальшивому обещанию к народу малороссийскому, по вступлении своем в сей край являет, и како оной разоряет, и какими тяжкими поборами, под видом несносных провиянтов, отягчает, то тем известно, в которых местах они, шведы, были; тако ж, как уже многие места свирепо по указу его пожжены и невинные жители, яко верные Государю своему, тиранско порублены. Что же принадлежит о самовольных, его, Короля Шведского, ложных объявлениях о победах, будто над войском Нашим, причитая уступление войск Наших, с доброго воинского разсуждения учиненное для утомления его войск к побегу, и тако надлежит то во осмотрении иметь, что в нынешние веки и сильнейшие и обученнейшие войски и славнейшие генералы, кроме отчаянных вертоглавов, без крайней нужды и усмотренного фортелю, никогда до главной баталии не приступают, но воинские свои действа отправляют вымыслами, утомляя неприятеля маршами и партиями, ибо трудно на одной баталии главной щастие и благосостояние своего государства отважить, но, с помощью Вышнего, Мы, усмотря удобное время и место, и от одной баталии не отречемся. Какие же, однако, с помощью Вышнего, воинскими Нашими действиями приключены неприятелю уроны, то признавают сами шведские главнейшие особы в перенятых от оных письмах до Шведской земли писанных, тако ж и взятые от них пленные и приходящие напрестанно перебежчики, ибо из главного /572/ королевского войска близ половины, по выходе из Саксонии, оного убыло, и не то что удивлению, но и смеху достойно, что в том письме Шведского Короля, не только головчинскую акцию, при которой они, однако ж, в двое или больше перед нами людей потеряли, но и побиение части войска при Черной Напе, где 6 знамен их взято, но что еще удивительнее, и совершенную победу над Левенгауптом, который от 16 000 человек войска, насилу с 3000 к нему, Королю, привел, и все пушки и большую часть знамен потерял, 250 возов нашим в добычу оставил, которое все и с полторы тысячи пленных в Смоленск явно, во знак победы, привезено, так что едва оной генерал вплавь с достальным через реку бегством спасшись, ушел; однако ж себе с безстыдною в лице всего света ложью, в победу и побиением Нашего войска приписует; тако ж и генерала Либекерова корпуса разрушение, который, видя свою погибель, постреляв всех у конницы своей коней, насилу с достальными людьми на корабли ушел, признать не хочет, и незнаемо какими, никогда бывалыми, будто находками, над войски Нашими хвалится, где всегда войск своих немало терял, яко и на Десне, которой реки удержания ради, крутых с другой стороны берегов и наступивших морозов, от которых оная в некоторых местах покрываться льдом было уже начала, и ради потребного взятия Батурина с единомышленниками Мазепиными, невозможно было, но по знатном уроне неприятелю приключенном войски Нашими, для потребнейших действ оттуда отведены. Тако ж он, Король Шведский, и урон своих под Смелым, от Наших войск претерпенной, с явною ложью себе в выигрыш приписует. О которых всех тщетных похвальбах, более смеху, нежели почтения, достойных, не разсуждаем потребно быть разпространять, ибо оные их лжи и самохвальства всему уже свету известны, и никто в Европе их шведским разглашенным ведомостям, яко от всегдашних лживцов происходящих, веры не дает и Король их лживой во всей Европе никому неимоверен; но уповаем Мы, при помощи Вышнего, во время удобное, ему, гордому неприятелю своему, в самом деле оружием Нашим показать, что то его поношение войск Наших ложно, как и Левенгауптов корпус, который усильнее нашего корпуса числом был, то довольно чувствовал. Что же принадлежит о лживой его, Короля Шведского, клевете, где он, прикрывая ненависть свою к благочестивой нашей церкви и Православной Вере, и знатно, по злобному и богоотступному совету Мазепиному, напоминает, будто Мы, Великий Государь, с Папою Римским о соединении Веры трактуем, и то паче посмеянию, нежели имоверию, достойно, и да сохранит Нас Вышний, дабы Мы, яко поборители о Благочестии, и в мысли о том имели, чего во веки истинною доказати никто не возможет. А что он, в довод тоя лжи, представляет, будто от Нас позволены вновь римлянам костелы на Москве имети и иезуитам школы отправляти, и то не есть новое от Нас позволение, но от предков Наших, Великих Государей, Царей Всероссийских, для иноземцев, в службе Нашей сущих и в государствах /573/ Наших, купечество отправляющих, позволено не одной римской, но и лютерской и калвинской веры костелам быть, и школы им, для обучения детей их, держати в одной Немецкой слободе, где они живут, в Казани ж, и Астрахани, и Сибири, и в иных Наших землях, позволено издревле и бусурманам мечети, а калмыкам и иным поганам мольбищи свои имети; и знатно, что ввержены сии лживые плевелы по внушению воровскому Мазепину, для наведения какого-либо на Нас, Великого Гоударя, подозрения, и для прикрытия показанного грабежу и ругательства шведского церквей Благочестивых и святыни в Литве и в здешнем Малороссийском крае, с чем пространее прежде всего объявлено. Обнадеживание же Короля Шведского здешнему Малороссийскому краю обороны как ложно, так и невозможно, ибо как может он, в таком отдалении земель своих от сего края пребывая, оной оборонять? К тому же укоряет он Нас отягощением земель Наших, не объявляя о себе, како его земли от многих поборов рекрут так разорены, что многие пусты остались, а провинция Лифлянская, которую предки его, за клятвою на таких кондициях, что оная при вольностях и правах своих содержана быти имеет, из под польской власти оторгнули, в такую неволю отец его и он поработили, какой больше нигде быти не может, ибо всю шляхту, без всяких причин, маетностей их и имений лишили, и откупщикам оные отдали; которые же из них знатные на привилегии свои ссылаясь, просили в том пощады и вносили протестации, и тех многих мучительными смертьми тирански казнили. Однако ж, не устыжается он, Король Шведский, такие свои немилосердия к подданным на нас возлагати, чего Нам доказать не может, ибо Мы всех подданных своих при правах и вольностях их всегда ненарушимо содерживаем, а особливо малороссийскому народу все обещанное, при принятии их под Высокодержавную Отца Нашего, блаженныя памяти, Великого Государя, Его Царского Величества, руку, свято содерживали и впредь содерживать будем. Прочие же его, Короля Шведского, противо коронованных глав обычая, нанесенные на Нас клеветы и хулы, сокращения ради, не разсуждаем достойны быти ответу, ибо не надлежало б потентату честилюбивому обходиться такими, возмутителем одним обыклыми, делами, но наипаче Мы, уничтожая оные, яко самые клеветы, минуем, и токмо вышеписанное верным Нашим подданным, на улику лжи, в том хульном письме содержанкой, объявить сие потребно быть разсудили, напоминая их паки притом милостиво, дабы, на сии злодейственные и к конечной погибели и порабощению их, с совету изменника Мазепы, вымышленные прелести не смотрели, и ни обещаниями, ни угрозами неприятельскими себя от начатой своей к Нам, Великому Государю, верности отлучать не допускали, но оному, при великороссийских Наших войсках, везде мужественно отпор и промысл над ним чинили; ибо уповаем на милость Вышнего, что вскоре оной неприятель Наш, наипаче утомлен и от Нашего оружия пора-/574/жен, и из государств Наших выгнан будет, и оные верные Наши подданные по прежнему, при правах и вольностях своих, вечно в покое и тишине благополучно жительствовать могут, от Нас же за ту свою показанную верность, вящую милость и награждение получать.

Дан в Сумах, февраля в 3 день, 1709 году.

На подлинном подписано: Петр

Российскими войсками поражаются шведы

Того ж февраля 15 числа генерал-фельдмаршал граф Шереметев, через посланной деташамент, под командою генерал-майора Бема, находящихся в местечке Рашевке шведов, под началом их полковника Алфенделя, почти всех побил, а оставших, полковника того с девятью обер-офицерами и с нижними служителями, 266 человек, в полон, а в добычь до 2000 лошадей и многих генералов и офицеров оставленной тамо обоз взял.

Будучи в партии, король едва от поражения российского спасся

А как шведы принуждены были почасту доставать себе сами съестные припасы, сего для они партиями бродили и сыскивали в разных околичных местах, и даже по Северному Донцу, до села Красного, куда проходили, Как то случилось в месяце феврале ж, войска российские, их близ местечка Городенки, так же побили и многих в полон, да и самого короля, приводца той партии, осажденного в мельнице, едва было не взяли, прочих же прогнали, и набранной королем довольное число скота и провианта на другой день под Опошнею, куда они следовали, отбили, вместо чего король сжег многие местечки, села и деревни.

Царь, будучи в разных местах, укротил мятежников и привел в оборонительное состояние пограничные места

А как разсудил государь, чтоб время ему втуне не проходило, изволил между тем ездить для осмотра войск своих из Сум в Ахтырку и в Белгород, отколь уже и в Москву; но чтоб безопасну быть и с стороны татарской, при Азовском море, то, при самом начале весны, был он, следуя с Воронежа водою, рекою Доном, в городе Черкаском, в Азове и в Троицкой крепости, что на Таганроге; там бунтовщиков смирил, и сообщника Мазепина, таганрогского протопопа, казнил, и поставил между тем все в оборонительное состояние. /575/

Шведы поражаются от россиян

Потом в апреле, когда известно стало, что деташамент шведский при местечке Будищах стоял, и в оной была главная их квартира, где и Мазепа изменник был, оных войско российское, под предводительством генерал-майора Шаумбурга и полковника Кропотова, из укрепления их выгнало, присланную от короля помощь разбило, в полон многих побрало и невольников, жителей тамошних, черкас, несколько сот от них освободило.

Близ Полтавы поражаются шведы от россиян

Карл XII, не смотря на правильную предосторожность Петра Великого, заподлинно верил, что фортуна, которая против короля польского и против русских ратоборцев у Нарвы и инде ему спомоществовала, не может его оставить никогда; в таком мнении приближился он к Полтаве еще в апреле месяце, и войско его уже подкреплено было некоторым числом запорожских Козаков. Завоевание оного города обещало ему сообщение с поляками, с козаками и с татарами, и представляло способнейшую дорогу к Москве; однако ж Полтава, как пограничное место, состоящее по течению реки Ворсклы на правой стороне, хотя была и не довольно укреплена, но довольно выборным войском снабжена. Король, не взирая на все трудности, которые имели содержать его в сумнении о счастливом успехе такового предприятия, приготовлялся к формальному осаждению сего города, и затруднения умножали токмо нетерпеливость его. Он послал, апреля 12 числа, генерала-майора Круза с 4000 шведов и запорожских изменников 3000 ударить на корпус российского войска, который находился тогда уже по другую сторону реки Ворсклы при местечке Соколке, которую переправясь реку, и обшед оных, атаковал их генерал-порутчик Шаумбург, увидевши их, с ними сразился и, по жестоком бое, шведы были разбиты, и 800 человек на месте положены, прочие ж бежали со всевозможным поспешением; большая часть изменников, как равно и шведов, была на бегу порублена, а другие на переправе в реке потонули. На месте побоища найдено потом две изрядные медные пушки со всеми их припасами и одно знамя драгунское, два барабана, да в полон взято: майор один, капитанов три, порутчик один, прапорщик один, вахмистров два, и сто человек рядовых драгун и солдат.

Посылка в Запорожье и истребление изменнического Коша Сечевского

Когда усмотрено, что прелестьми Мазепиными улещены и уговорены к измене козаки сечевские, а что они не скоро переходили к /576/ неприятелю, то может быть для того, что не скоро могли устроиться к походу, или не скоро между собою согласились, а может быть и промедливали нарочно время, наджидая известнейшего неприятельского поведения, как то и в грубой простоте живет лукавая хитрость, и когда уже заподлинно уведано, что они в упорности окаменели и часть войска своего оставили в Сече, а часть, под предводительством своего кошевого атамана, Костки Гордиенка, в начале мая пришла к королю шведскому и к Мазепе, тогда, по указу царскому, для совершеннейшего искоренения всего их Коша Запорожского, послан был с частию конницы и козаками полковник Петр Яковлев, чтоб, за измену их, истребить всех, живущих за Днепром, и жилище их, называемую Сечу, разорить, которая состояла тогда ниже порогов, близ Днепра, по течению его, на правой стороне, при речке Чертомлыке. Он, достигши той крепости их, куда был вожаком с ним, яко знающий тамошние места, компанейский, а прежде бывший чигиринский, полковник, и бывший же их кошевой атаман, Игнатий Иванов Галаган, с своим полком, сделал к ней приступ; и тем хотя сперва с великим от запорожцев сопротивлением, но, наконец, устрашившись и при усмирении их, оный взят, людей сколько в ней застать было можно, всех побил, начальников, яко главных изменников, казнил, артиллерию их, коей состояло разных пушек до 100 , все так же снаряды, оружие, а паче их козачьи знаки, как то: знамена, бунчуг, булавы, перначи, литавры и прочее все, взял, город разорил и выжег, и с тем возвратясь, главнокомандующему генералу, князю Меньшикову, реляцию о том подал, почему от него его царскому величеству донесено.

Король осаждает Полтаву

При наступлении ж уже настоящей весны, то есть, с самого начала мая, король приступил, со всем войском своим, для формальной осады к Полтаве, в которой было три полка, и, осадя оную, делал жестокие приступы; во время которое из города сильными вылазками шведы многие побиты, и несколько сот малороссийских рабочих людей от работ освободились. В который случай посланный для подкрепления гарнизона бригадир Алексей Головин, с девятью стами человек, и в виду неприятеля, счастливо в город без всякого урону прошел.

Царь повелевает армии своей приступить к Полтаве и сам к оной поспешает

Коль скоро принесена царю ведомость, что король шведский следует уже со всею своею армиею для осаждения города Полтавы, тотчас послал свои указы, чтоб все отдаленные корпусы его войска /577/ как наискорее придвинули к Полтаве ж, а сам, как находился еще в Троицкой крепости, из оной, мая в 27 день, последовал через Миюс, Крынку, Левонтьевы Буераки, Алховатку, Глухие Буераки, Бахмут, Тор, Изюм, Андреевку, Харьков, Люботин, прибыл, наконец, к армии своей июня 4, и заключил тут конечно славу своего оружия и своего царства предать участи главнейшего сразительного с ним соития.

Царь с армиею, перешед Ворсклу, придвинулся к армии шведской

Государь, видя в том месте, где опыты его были, что есть невозможность к переходу всей армии его, того для 19 числа, оставя ту шанцовую работу, послал Рена с корпусом его вперед, и, сам изволил пойти, чтоб конечно выручить Полтаву от усильной атаки шведской, вверх по Ворскле, и в двух милях, где стоял уже с конницею Рен, 20 числа переправившись, построил свой стан, в расстоянии от неприятеля в трех или четырех верстах, а в 24 день придвинулся ближе к шведской армии за одну или полторы версты и построил тут себе ретраншамент, в котором находился с войском своим до баталии только два дни.

Король, рекогносцируя, через свою продерзость сделался пораненным

Но между тем король не оставил чтоб не высматривать российского стана, в каком положении оный находится, в котором случае, наехав на российский козацкий небольшой отъезжий караул, который случился быть в тот час несколько в неосторожности, сидя при огне, усмотря оное, поехал к ним с малыми людьми и одного из них, сошед с лошади, застрелил, кои козаки, вскоча, тотчас из трех фузей по нем выстрелили и прострелили ему в то время ногу. Иные же повествователи хотя объявляют, будто бы во время подъезда его для осмотра крепости прострелен часовым с вала из ружья, но несправедливо; со всем тем, как бы то ни было, но та рана ему весьма жестока была. Сей случай обличил продерзость его; он, ничего не говоря об оном, может быть, в злобной ярости своей будучи, того не чувствовал, или не хотел дать знать кому, и, сев на лошадь, ускакал в лагерь свой; да и там, когда уже сама кровь, которая в сапоге умножилась, объявила опасность, тогда принужден был дать перевязать ногу и лечить себя. /578/

Королевское разглашение о дни, когда быть баталии

Пред сим же король распустил разглашение, что он намерен день тезоименитства царя российского торжествовать наиславнейшим образом у него в шатре, то есть июня 29 числа, и оный день назначает всей оной их войне быть решительным. Сие государю известно учинено, который разумев намерение и жадность его тщеславия, сказал: «Я в желании брата моего согласен и буду спокойно ждать дня того, который конечно докажет, кому по справедливости торжествовать о победе подлежать будет».

Царь укрепляет свой стан

Царь не оставил и с своей стороны, чтоб не осмотреть самому находящиеся между шведским и своим станом места и расположения неприятельского лагеря, и, усмотря, что к стороне шведской, между лесом и буераками, весьма свободное поле к проходу и нечаянному нападению их на стан его, велел тотчас место оное от одного до другого леса для преграды, шестью редутами в равных между ними расстояниях, укрепить, а от середины в прямую ж черту вперед к неприятелю, для перекрестных выстрелов, четыре редута ж построить, позади ж первых всю конницу свою в подкрепление поставить, дабы тем воспятить нечаянное ударение неприятельское к упрепляющемуся еще его траншаменту и к располагающейся армии, а между тем повелел войску своему, приуготовя себя, всем к наступлению на неприятеля быть во всякой готовности.

Король повелевает армии своей к 27 числу быть к баталии в готовности

Король же, с своей стороны, от 26 числа, усильно возжелал тут произвесть с царем генеральную баталию, не принимая о том и советов от кого; он обнадеживал уже победою войско свое, и в поле приуготовляющимся к бою солдатам не велел и хлеба брать, сказывая, что в русском обозе обедать им подлежит, и так утрешний день к баталии определил.

Шведская армия наступает на российский стан нечаянно

Посему вдруг, в 27 день почти еще до света, от шведской стороны сделалось нападение на отводные редуты. Что услышавши в рос-/579/сийском главном лагере, тотчас, разбудя государя, донесли ему, что шведы делают атаку. Государь, воспрянув, вышел из шатра своего и усмотрел, что точно конница шведская уже напала на конницу его, и немедленно приказал, как возможно найскорее всей армии, вооружась, выступить из стана и, приуготовясь к бою, в боевой порядок стать; сам же поворотился в шатер, чтоб и себя приуготовить.

Нечаянное наступление от шведской стороны на армию российскую

Нечаянное то наступление учинил король потому, что усматривал, что царь уже приуготовлялся, наступя на него, сделать с ним баталию; того для, предваряя сие, приказал, при вознамерении своем, вынести на носилки себя, и, чтоб предупредить своего неприятеля, послал конницу свою, с подкреплением ее пехотою, чтобы напасть оным на правое отводное крыло российское, состоящее при редутах, пока он сам, со всею армиею, выступит за ними. Шведский корпус оный, под предводительством генерал-майоров Розе и Шлипенбаха, напавши на конницу российскую, учинил такой стремительный удар, что оная принуждена была уступить, а в то самое время пехота завладела двумя отводными редутами, кои были не совсем еще отделаны.

Армия российская ускорила стать к бою

Между сим временем российская армия, уже вышед из стана, в боевом порядке в готовности стала, а царь, с наивозможнейшим поспешением вооружась и принеся теплую молитву к Вышнему, вышел и сказал: «Теперь на начинающего Бог, а по Нем и мы», и с тем поспешно поскакал сам предводительствовать армиею своею и ободрил всех присутствием своим. Но чтоб иногда коммуникация к Полтаве пресечена быть не могла и чтоб путь оный, в случае нужды, в своих руках иметь, государь тотчас послал часть некоторую войска, и самого гетмана Скоропадского с козаками в монастырь на гору.

Шведская конница напавшая поражается от россиян

Конница та шведская, обольстясь тем небольшим успехом своим, гналася за уступающими российскими так далеко, что уже была отделена от своей армии, а жестокая пальба из пушек с батарей российских привела ее в замешательство, и, опасаясь, дабы внезапно она обхвачена не была, уклонилась позад одного небольшого леса; но конница ж российская, собравшись опять и исправившись, ударила на /580/ шведов, и так жестоко, что через короткое время корпус оный разбила и взяла в полон генерал-майора Розе, а потом и Шлипенбаха.

Сражение двух армий с победою над шведами

Между тем король, следуя со всею армиею, и с великою трудностию пробиваясь между редут, с немалою своих тратою, но, по фурии своей, прошед их, приступил пред фронт российской армии ж; устроившись порядочным образом, стали к действию тут, в девятом часу пред полуднем, и началась генеральная баталия. Легко каждому себе представить можно, что она была с обоих сторон не меньше отчаянна, коль и жестока, в которой случай, сохраняя жизнь и здравие воины, государя своего просили, чтоб щадил себя и в себе надежды российские; если же ему смерть его не страшна, то помыслил бы, что им всем и всему отечеству потеряние его страшно; на то он объявил, что «они поставлены теперь вооруженные не за Петра, но за государство, Петру врученное, за род свой и за народ российский, и для того не страшились бы о славе неприятельской, но помнили б, сколько крат он был от них самих побежден, следовательно, и ныне, по храбрости своей, победить могут», Царь, Петр Великий оказывал тут в себе все то, что делает самых великих полководцев, удивительную храбрость, неустрашимую бодрость в самых крайних бедствиях и чрезвычайное присутствие разума в самом жаре действия; не устрашили его простреленные на нем в разных местах платье и шляпа. Однако ж шведы, приведены будучи в непорядок, начали уступать, только с непрерывным уроном, понеже россияне уже жестоко наступили на них с обнаженными шпагами, штыками и копьями и убивали всех без пощады; замешательство было везде великое, через что, наконец, как место сражения, так и весь неприятельский лагерь был завоеван вооруженною рукою.

Поражение и побег шведов от россиян

Король шведский во время оного жестокого сражения, увидя, . что ему более ничего не остается к избавлению своей армии от погибели, а паче себя, ибо и носилки уже его под ним пушечным ядром разбиты были, принужден был сего для бежать к Днепру от того, которого того дня считал ни за что и которого помышлял с престола в Москве низвергнуть. Под сей самый случай, получивши прощение, бывший в ссылке малороссийский полковник Фастовский, Палий, прибыл, и был во время оного сражения, и коль древен уже ни был, ездил на коне с козаками, поощряя их к дерзновению чинить ударения на неприятеля, сыскивая сам Мазепу. /581/

К армии российской пленные шведы приводятся. Все военное орудие и прочее в добычь взято. Число убитых шведов. Погоня за бегущими шведами посылается

Победители приводили к государю пленных, коих набралось до 3000 человек рядовых, кроме что по объявлению их разбежалось и безизвестно пропало. Из начальников же генерала-фельдмаршала, графа Рейншильда, генерал-майоров Шлипенбаха, Роза, Штакельберга, Гамельтона и королевского министра, графа Пипера, со всеми его канцелярскими служительми. Потом привезли всю шведскую артилерию, обоз и лагерь весь, и денежную казну, состоящую до трех миллионов, собранную с поляков и саксонцев. Убитых же сочтено, на месте 9280, оставшие же все и большая часть за королем побежали, за коими государь, по окончании счастливого бою, ввечеру за неприятелем в погоню послал генерал-порутчиков: гвардии Семеновского полку полковника, князя Михаила Михайловича Голицына, и Баура, с пехотными и драгунскими полками, а 28-го числа генерала князя Меньшикова с корпусом.

Бег самого Карла XII и прочих с ним

Короля, между тем, как больного человека и ослабевшего, сперва унесли с места баталии гренадеры, потом, через помочь польского полковника и его камердинера, он увезен верхом до обоза, а оттоль уже коляскою. Но как оная дорогою изломалась, то хотя с крайнею нуждою, однако ж довезли верхом до Переволочны. Изменник же Мазепа с несколькими стами своими единомышленниками козаками еще прежде короля за Днепр перебрался и ушел в Турецкую область. С королем же бежали граф Понятовский, канцлер Миллер, польский полковник, офицеров несколько, драбантов 300 и несколько поляков. Они старались о своей переправе через реку Днепр, но не только моста на оном, ниже лодок, кроме малого числа, и то самых малых, там было. Король тотчас велел тут церковь и несколько строений сломать и плоты поделать, на коих сам, со свитою своею, переправился. Однако ж за случившеюся тогда погодою, чтоб не утонуть, ибо до опасности уже доходило, принуждены были сундуки Мазепины с богатством и деньгами, почти три доли оных, в воду сбросить. Оставшие ж конные все пустились вплавь, и, сгрудившись вместе, благополучно переплыли; кои же на плаву оном уже постегали, или от волнения кто поплыл как особо, так равно и те, кои будучи пешие, за королем плыть помешкались, те все, по обширности реки и волнения, перетонули. /582/

Князь Меньшиков с корпусом следует за ретирующимися шведами

Князь Меньшиков, следуючи к Днепру с корпусом, и будучи близ Переволочны, поймал одного шведского квартермейстера, который объявил князю, что король и Мазепа, с атаманом запорожских; Козаков и с нескольким выборным войском, перебрались через реку Днепр, а команду над оставшим войском король препоручил генералу, графу Левенгаупту, который так же у Днепра находился; князь пошел тотчас прямо к неприятелю.

Остатки шведской армии берутся в полон

Оставший же шведский корпус, состоящий около 16 000 шведов, под командою Левенгаупта, ожидал своей судьбины, что далее с ними воспоследовать может, ибо не только на чем за королем переправиться было можно, но ниже у кого куска хлеба и одного заряда пороху уже не было, и вдруг тут увидели следующий к ним десятитысячный корпус конницы, и столько ж пехоты, сидящей на лошади, за каждым драгуном. Меньшиков, приближась к ним, послал одного бригадира с трубачем, советуя Левенгаупту сдаться с своими войсками, понеже, в противном случае, не имеет он надеяться никакой пощады. Левенгаупт, не видя себя в состоянии в чужой и незнакомой земле биться с неприятелем, уже торжествующим, рассудил лучше сдаться на честный договор, нежели последовать продерзости государя своего; так заключено было с ними к сдаче себя, 30 числа, военнопленными письменно. Шведы в иное б время никогда сего не учинили, но, будучи без пороха и снаряда, а паче от голода, ибо сколько шед до сего места почти ничего не едали, положили ружье свое и шпаги и из оных выступили. Тут взял Меньшиков в полон весь тот корпус и генералов: графа Левенгаупта, генерал-майоров: Крейца, Круза и прочих многих штаб и обер офицеров, и привел их всех к государю, коих, по ведомости, оказалось 15 753 человека.

Царь торжествует о победе над шведами и день тезоименитства своего празднует

Государь при всяком приводе пленных спрашивал: «Нет ли тут брата Карла?» ибо весьма видеть его желал, и, как будучи о такой преславной победе, а паче о решительной войне, в неизреченной радости, по принесении Богу благодарности, подлинно торжествовал тут же на месте, день тезоименитства своего, и к обеденному столу удостоены были все пленные шведские генералы, кроме одного графа Пипера, о коем говорить изволил, что «он причиною в продолжении /583/ оной разорительной войны, и если б не он мешал, то б, конечно, давно, по желанию его величества, мир был, и потому, де, ныне король несчастлив». Генерала-фельдмаршала, графа Рейншильда, за храбрость и мужество его, изволил пожаловать шпагою, вышеупомянутым же всем дозволил ходить, хотя пред присмотром, однако ж, по воле, а Пипер содержан под арестом, потом в Петербурге, наконец в Шлисельбурге, где через три года и скончался; за обеденным же столом изволил пить за здоровье своих учителей, тех, кои его воевать научили.

Царь уведомляет о победе своей своих союзников и по всем городам

По получении оной преславной победы, государь писал об оном ко всем союзникам, так равно и в города к начальникам своим, уведомляя их тем для обнародования, из коих писанное одно к Воронежскому вице-губернатору, Степану Колычеву, при сем сообщаю:

Царская реляция о победе

Господин Колычев!

Объявляем вам, что по учиненной виктории, к посланным за разбитым неприятелем двум генералам-лейтенантам, послан в 28 день генерал князь Меньшиков, который в 30 день, июня оных неприятелей у Переволочной достиг, и по многим посылкам оное войско, яко воинские полоненники, положа ружье, со всеми людьми и с артиллериею, нашим без бою сдались. Только король с шестью или семью стами, генералы Шпаром и Лагаркроном, и Мазепою, ушли, за которыми тако ж послано, и уже из оных многие побиты и взяты, о чем пространно из реляции видеть возможно. А что взято людей, знамен и артиллерии о том из посланной росписи видеть возможно. И таковая неприятельская армия Нам через помощь Божию в руки досталась, которою, в свете неслыханною, викториею вас поздравляем, и прошу объявить товарищам вашим, Козинцу, Иосифу, Ною * и прочим.

Питер.

Из лагеря от Полтавы, в 9 день июля, 1709 году.

* Сии три особы были корабельные мастера.

Первая обстоятельная реляция о счастливой главной баталии меж войска Его Царского Величества и Королевского Величества Свейского, учинившейся неподалеку от Полтавы, сего июня в 27 день, 1709 году

Сего месяца 20 дня перешли мы со всею армиею через Ворсклу, и по сю сторону оной, с малую милю от неприятельской армии, ста-/584/ли, потом же 24 числа, пошли мы далее со всею армиею и стали с четверть мили от неприятеля, и дабы оный на нас нечаянно не напал, учинили около обозу траншамент, но наша кавалерия на правой руке между лесом поставлена была, и между оною несколько редут сделано, и людьми и пушками осажено. Изволил Его Царское Величество всякое предуготовление чинить к нападению неприятеля, однако ж оный, по своей обыкновенной запальчивой отваге, в том нас упредил, и 27 числа, по утру весьма рано, почитай при бывшей еще темноте, из дефелеев, в которых он во всю ночь свое все войско в строй поставлено имел, на нашу кавалерию как с конницею, так и с пехотою своею, с такою фуриею напал, что, хотя он многократно с великим уроном от нашей кавалерии и от наших редут, к которым приступал, отогнан был, однако ж наша кавалерия, понеже оную нашею инфантериею толь скоро выручить не могли, после не много к нашему ретраншаменту отступить принуждена, однако ж паки скоро остановилась и неприятеля атаковала, и оного правое крыло весьма сбили, и генерал-майора Шлипенбаха, который тем крылом командовал, в полон взяли; между тем же послал Его Царское Величество его светлость, генерала князя Меньшикова, да при нем генерала-лейтенанта Ренцеля, с некоторою частию кавалерии и инфантерии, к Полтаве, дабы еще в сикурс неприятелю идущие войска, тако ж и в шанцах оставшегося неприятельского генерал-майора Роза, с неприятельскими войсками атаковать, и помянутый город от блокады весьма освободить, И выше упомянутый, его светлость, встретил на дороге неприятельский корпус резервный, состоящий в трех тысячах человек, который они поставили позади своего правого крыла при селе, которых, по кратком бою, сбили и в полон побрали; и потом его светлость паки к главной армии возвратился, генералу же лейтенанту Ренцелю велел продолжать марш к Полтаве, до которого прибытия ретировался генерал-майор Розе, с тремя, при нем бывшими полками, в сделанные пред городом от неприятеля крепости и шанцы, но оный от помянутого генерал-лейтенанта Ренцеля тамо атакован и, по кратком учиненном сопротивлении, принужден, со всеми, при нем будущими людьми, на дискрецию сдаться. Между тем же неприятельская кавалерия, для собрания главного войска, от нашей кавалерии уступила, и со всею инфантериею паки случилась, и поставила всю свою армию в ордер баталии пред фрунтом, с четверть мили от нашего обозу. Между тем Его Величество повелел тотчас двум линиям от нашей инфантерии из траншамента выступить, а третью в оном назади оставил; и так ту армию в строй поставил, что инфантерия в среди, кавалерия же на обоих крылах поставлена, и с их же стороны правое крыло кавалерии командовал генерал-лейтенант Бауер, понеже генерал-лейтенант Рен в первой акции, в которой он много опытов храбрости показал, в бок прострелен, левое ж крыло командовал его светлость князь Меньшиков, понеже тамо его прибытие потребнейшее было, а корпус баталии командовал сам Его Величество Вы-/585/сокою особою своею, и притом господин генерал-фельдмаршал Шереметев, тако ж господа генералы от инфантерии, князь Репнин, и Аларт, купно с генералом-лейтенантом Белингом и прочими генералами, а артиллериею управлял генерал-порутчик от артиллерии Брюс, и всякой в своем назначенном посте управляли с изрядными опыты мужества и воинского искусства своего. И так, войско наше таковым образом в ордер баталии установясь, на неприятеля пошло, и тогда от 9 часу пред полуднем атака и жестокий огонь с обоих сторон начался, которая атака от наших войск с такою храбростию учинена, что вся неприятельская армия, по получасном бою, с малым уроном наших войск, еже притом наивяще удивительно, как кавалерия весьма опровергнута, так шведская инфантерия ни единожды потом не останавливалась, но без остановки от наших шпагами, багинетами и пиками колота, и даже до обретающегося вблизу леса, яко скот, гнаны и биты; притом в начале, генерал-майор Штакельберг, потом же генерал Гамельтон, тако ж после и фельдмаршал Рейншильд и принц Виртенберский, королевской родственник, купно с многими полковниками и иными полковыми и ротными офицеры, и несколько тысяч рядовых, которых большая часть с ружьем и лошадьми отдались, в полон взяты, и тако стадами гнаны от наших. В погоню ж за уходящим неприятелем последовала наша кавалерия больше полутора мили, а именно пока лошади, ради утомления, идти могли, так что почитай от самой Полтавы в циркумференции мили на три и больше на всех полях и лесах мертвые неприятельские телеса обреталися, и чаем оных от осьми до десяти тысяч побито; а сколько с ними пушек, знамен и литавр взято, тому последует при сем, елико ныне за скоростию могли уведомиться, роспись, а прочих обстоятельствах, тако ж, сколько с нашей стороны побито и ранено, тамо прислано будет впредь уведомление. И так, милостию Всевышнего, совершенная виктория, которой подобной мало слыхано и видано, с легким трудом против гордого неприятеля, чрез Его Царского Величества славное оружие и персональной храброй и мудрой привод, одержана. Его Величество в том свою храбрость, мудрое великодушие и воинское искусство, не опасаясь никакого страха своей Царской высокой особе, в вышнем градусе показал, и притом шляпа на нем пулею пробита, под его же светлостью, князем Меньшиковым, который тако ж мужество свое при том довольно показал, три лошади ранено. При сем и сие ведати надлежит, что из нашей пехоты только одна линия, в которой с 10 000 обреталось, с неприятелем в бою была, а другая до того не дошла, ибо неприятели, будучи от нашей в первой линии опровергнуты, побежали и тако побиты. Где ж король сам обретался, еще до сего числа неизвестно, понеже его зенфта, или носилки, в которой его, ради прежде полученной раны в ногу, носили, найдена на части растрелена, так что и фельдмаршал Рейншильд худое мнение о его состоянии имеет. За неприятелем в погоню далее, тако ж и ради взятья багажу его, посланы вчерашнего чис-/586/ла генералы-лейтенанты от гвардии, князь Голицын с обоими гвардиями, с Ингермоландским и Астраханским полки, конною пехотою, и Бауер с десятью полками кавалерии, и ожидаем мы повсечастно, что оные учинят. Граф Пипер с некоторыми секретарями, не имея случая бегом спастися, приехал сам в Полтаву, почитай вся неприятельская инфантерия при сем побита, тако ж и от кавалерии мало осталось. Куды ж оные обратятся далее бегом спастися, о том время окажет. Сего 28 дня и его светлость князь Меньшиков за неприятелем пошел, за которым еще несколько полков инфантерии последовало. О неприятеле мы имеем ведомость, что войска наши вблизи уже от оного обретаются и его еще конечно застанут; что далее учинится, о том не оставим вам сообщить.

Получено известие, от посланных для погребения мертвых по баталии, что они на боевом месте и круг оного сочли и погребли шведских мертвых тел 8619, кроме тех, которые в погоне по лесам в разных местах побиты.

От посланного ж нашего войска за неприятелями получили ведомость, что неприятели бегут от наших с достальным войском своим, уже с 3000 возов в добычь нашим покинули, тако же и раненых своих поколов, на дороге оставляют и бегут, ни мало не останавливаяся; однако ж чаем, что те посланные наши войска скоро тех бегущих догонят и атаковать будут.

Посланные войска настигли неприятеля у Днепра при Переволочне, и взяли его на договор под командою генерала графа Левенгаупта с генералами, штаб-, обер- и унтер-офицерами и рядовыми, в числе более 17 300 человек. При чем сочинена и роспись, что чего всего во время баталии побито и обще с догнанными в полон взято и в добычу получено, и об оном, при оной реляции, для обнародования, приобщена (в каковой же силе та роспись состояла, оную видеть можно в журнале Его Величества, и за тем здесь прилагать за излишнее рассудилось). Через посланных же в погоню по получении ведомостей, что король с небольшим числом войска, в провожании изменника, запорожского атамана Гордиенка, и польского графа Понятовского, за Днепр бежал в турецкое владение и под их покровительство, послан сего ради был генерал-майор Яковлев с деташаментом. Оный, гнавшись за неприятелем до самой реки Бога, там увидел, что король только успел через оную наперед переправиться, а от свиты его оставшую на сей стороне реки партию, коя состояла сот до 4 человек, в виду его напавши, всех в полон побрал, и с тем к государю возвратился.

Царь, раздела армию свою на три дивизии, распределяет их по разным местам

Спустя несколько дней после баталии собрал государь военный совет, в котором заключено, чтоб всю армию разделить на три диви-/587/зии: одной, под командою генерал-фельдмаршала, графа Шереметева, быть в Курляндии и Лифляндии, другой, под командою князя Меньшикова и князя Голицына в Польше, а третьей, с князем Репниным, остаться на границах между Россиею и Волыниею, для наблюдения движений турков и татар, и содержать Козаков в их должностях.

Милосердие царское к жене и детям безвинно пострадавшего Кочубея

Между сим временем государю представлена была несчастного судьи генерального, Кочубея, жена с детьми, о которой, жалея в безвинной казни мужа ее Мазепою, спросить изволил, чего она желает, просила б от него? Она, павши в ноги, будучи в горьких слезах, просила из милости возвращения своего имения отнятого, и дети б ее сирые высокою милостию его величества оставленны не были, и, буде можно, правление полтавское полковничье сыну пожаловать. Государь охотно на то соизволил и именным своим указом, данным от себя, повелел все имение их им возвратить, и быть, по возрасту, детям ее в Полтаве и в других малороссийских полках полковниками, а между тем удостоены бунчуковыми товарищами, из коих старший, Василий, потом от 1727 года и был на место Черныша полтавским полковником; сын же его, Семен Кочубей, от 1747 году, нежинским, а от 1756 генеральным обозным и тайным советником и кавалером Святыя Анны, а прочие, Василий, Павел и Петр, бунчуковыми товарищами, потом из сих первый коллежским, а второй штатским советником произошли.

В местечке Решетиловке царю подаются от гетмана на резолюцию просительные пункты

По одержании наисчасливейшей для всей России славной той Полтавской победы, его царское величество, будучи случайно в местечке Решетиловке, где гетман Скоропадский подал его величеству о нужных делах и обстоятельствах на высокое рассмотрение докладные пункты, на что и воспоследовал ему от его величества в следующем, на ниже объявленные пункты, решительной указ, 1709 года, июля 17 дня.

Пункты, первее в доклад великому государю нашему, его царскому пресветлому величеству, под Решетиловкою поданные:

1

По превеликой милости своей, изволил Ваше Царское Пресветлое Величество, при избрании и наставлении меня, Гетмана, и стар-/588/шины, в Глухове обещати заховати и утвердит все наши войсковые вольности, права и порядки на тих статьях, какие были от Пресветлейших и Самодержавнейших Великих Государей Царей и Великих Князей, блаженной и вечно достойной памяти отца и брата Вашего Царского Величества за прошлых Гетманов всему Войску Запорожскому данные и утвержденные, про то теперь о милостивом тих статей, вольности и права наши утверждаючих, надании Вашего Царского Пресветлого Величества всепокорне молим. Сверх тих статей и в сих нуждах наших милостивого Вашего Царского Пресветлого Величества просим призрения.

2.

Когда, по премощнейшем Вашего Царского Величества указу, случится кому от нас, без генерального походу, с частию войска малороссийского на службу выйти, где потреба укажет, тогда тот, кому над помениным нашим войском вручена будет от зверхности гетманской команда, абы, по благозрительной Вашего Царского Величества милости и повелению сам, не будучи у генералов и офицеров под командою, подлуг указу Вашего Царского Пресветлого Величества, по согласию с ними, войско, себе врученное, управлял; а то для того, чтобы генералы и офицеры не заживали козаков до воженья дров, сена и пасенья быдла и коней, як перед тем в разных до Польши походах деялось, що себе войско за великую прикрость, нужду и утиск имело.

3.

Артиллерия войсковая, которая, по измене Мазепиной, с Батурина взята, а в Севску теперь найдуется, всепокорнее просим милостивого Вашего Царского Величества указу, дабы войску нашему была отдана.

4.

Арматы, взятые в полку ГадяЦком з разных сотен и в Харков запроваженные, абы были тем же милостивым Вашего Царского Величества указом, приверненые; там же местечко Котелва, которая всегда до того полку Гадяцкого належала, абы и теперь по прежнему до того ж полку прислушала.

5.

Господа воеводы где колвек, по давных президиях зостают, абы до жадных порядков и дел полковых и градских не интересовались, але жебы самих только замков пилновали, и людей малороссийских разсвирепевших и власти себе належной непослушливых на службу не принимали, так же обид людям меским не чинили, и сами себе, в приключающихся справах, управы, без старшины нашей, не чинили; гарнизоны ново по городах некоторых малороссийских, для неприятель-/589/ского нашествия осаженные, абы теперь, когда неприятель так преславно и вечно памятно, щастием и непобедимыми Вашего Императорского Величества силами, есть побежден и уже в отчизне нашей не обретается, милостивым Вашего Царского Величества повелением были зведены.

6.

На козацких дворах самовольне абы никто из великороссийских людей не становился, але жебы там становилися посланнии и посланники, где от старшины городовой или сельской указано будет, бо чрез тое вольность козацкая, за которую едину только служат, нарушается.

7.

Подвод жебы самовольно не брано, и коней, взятых в подводу, не завожено, яко перед тим в сих часах несколько тысяч с разных полков забрано и не поотдавано. Так же и вымыслов на ратушах и над людьми збитков, бьючи их и мордуючи, не чинено, а особливо войска великороссийские, когда лучится им переходить через Украйну, абы обид и разорения людям малороссийским не наносили и не чинили.

8.

В нынешнем времени, за уведением неприятеля шведа через проклятого Мазепу и его единомысленников, великое во многих полках и местцах учинилося разорение, так же уставичными походами козаки вельми знищали; пре то для тих нужд и подможения, а паче для построения разоренных и сожженных, не мало по всей Украйне селений, просим на лет килко от службы войсковой пофолгования.

9.

Любо то запорожци проклятые, через явную свою измену и противность утратили Сечь, однако, понеже весь малороссийский народ оттоль рыбами и солью питался, и на всяком зверу имел добычь, абы и теперь, по ускромлению помененых проклятых запорожцев, милостивым Вашего Царского Величества указом вольный туда с Украйны был путь для помянутой добычи, и яко от господина воеводы Камянозатонского, так и от людей, в гарнизону том будучих, таковым промышленникам жадная не чинилася обида и препятствие.

10.

Един проклятый Мазепа с малым своих единомышленников числом изменил Вашему Царскому Величеству, а на всех нас, при верности Вашего Царского Величества непоколебимо зоставшихся, порок и досада от великороссийских людей, когда называют нас изменниками, натягается; про то абы всемощнейшим Вашего Царского Величества и тая досадная укоризна заказана указом. /590/

11.

Войска охочие, которые верно служили и служат Вашему Царскому Величеству, яко то компанея Федкова, Ковбасина и Чучина, так же Сердюцкий полк Бурляев, в яких прежде полках свои мевали станции, с тих полков иные через неприятеля разорение и до инших шведов полонников для прокормления послано. За чим где тии компанеи и сердюки впредь мают мети станцию и откуду плату и месячное, о которые уставично, будучи нагие, по все часы упоминаются, на тое отнюдь жадного тедь готового скарбцу, яко и способу, иль под сее разорение отколь бы оным грошей на заплату помянутому охотницкому войску и на всякие иные расходы и потребы войсковые взяти, не имеем. Скарбы зась войсковые и изменничий Мазепин одни разобраны, другие с ним же завезены, а нам за них ни единой деньги не осталося. В том теды просим Вашего Царского Величества призрительного разсмотрения и милостивого указу.

12.

Прежде нашествия неприятельского дворы, по указу Вашего Царского Величества, в Чернигове и внутрь города и поза городом, на тридцать сажен поломанные зостали, о том по челобитью граждан черниговских милостивого Вашего Царского Величества просим указу, абы могли они знову на тих купленных плацах селитися, поневаж оные суть не малым их коштом покупленные.

13.

Со всенижайшим Вашему Царскому Пресветлому Величеству нашим поклоном и о сем всепокорнейше челом добываем, дабы в надлежащих погребах власные именные Вашего Царского Величества указы, не от многих в различные регименту Гетманского полки и города, но от Вас, Великого и всенадежно милостивого Государя нашего, и не до кого иншого, только до самой власти Гетманской, были посыланные и дабы тие Гетман от себя в города регименту своего розсылал.

14.

По всеподаннейших Вашего Царского Величества подорожных грамотах, за которыми еще больше и под чиим именем подорожными имеются по городах и по селах Малороссийских выдавати подводы, и о том просим указнаго Вашего Царского Величества определения. О сем всем, паки и паки припадающе под победительные Вашего Царского Величества стопы, неотреченной милости и всемощнейшего грамотного Вашего Царского Величества указу, вторично и всесмиреннейше просим. /591/

На поданные от гетмана просительные пункты царской решительный указ

Решительный указ Великого Государя, Его Царского Величества, на прошение подданного Его Царского Величества обоих сторон Днепра, Гетмана Ивана Ильича Скоропадского со всем Войском Запорожским, писанное в обозе под Решетиловкою, июля 17-го дня 1709 году.

На 1.

Права и вольности, и порядки войсковые, от прежде бывших Великих Государей Царей Всероссийских и от Его Царского Величества прежним Гетманам в статьях изображенные, а особливо на которых приступил Гетман Богдан Хмельницкий с малороссийским народом под Высокодержавнейшую руку блаженныя памяти Великого Государя Царя, Алексея Михайловича, Всероссийского Самодержца, Великий Государь, Его Царское Величество, в грамоте своей, за подписанием своея Монаршеския Высокия руки, при наставлении его, господина Гетмана, в Глухове на гетманский уряд, генерально уже подтвердить изволил, и оные и ныне ненарушимо содержать, по милости своей Монаршей, обещает; а статьи ему, Гетману, обстоятельные в подтверждение того, против прежнего дадутся вперед, сколько скоро время допустит, понеже ныне, за краткостию времени и за походом Его Величества в Польшу, того учинить не возможно.

На 2.

Чтоб наказным над малороссийскими войсками не быть под командою великороссийских войск генералов, тому сбыться невозможно, ибо сначала всегда они безпрекословно бывали под командою полковых воевод войск великороссийских генералов, а помянутым генералам от Его Царского Величества накрепко указано будет, дабы Козаков, кроме войскового дела, ни в какие свои приватные услуги отнюдь не употребляли, и воинские дела управляли с совету и согласия с наказными; а буде генералы то чинить будут противно Его Царского Величества указу, и ему, господину Гетману, тако ж и наказным о том доносить Его Царскому Величеству, за что восприимут оные преступники Его Царского Величества указов жестокий гнев.

На 3.

Часть не малая артиллерии, в Батурине взятой, отдана, по прошению, господину Гетману, а достальные, пушки имеют, на память измены батуринской, яко против Его Царского Величества войск от изменников употребленные, отвезены быть в московский цейхауз, по обычаю всего света, что все в неприятельских руках хотя 24 числа бившее, за добычь признавается. /592/

На 4.

Пушки, взятые из полку Гадяцкого для наступления неприятельского, из некрепких мест отдать Его Царское Величество по прежнему укажет, кроме тех мест, которые в измене против его Величества явились; а местечко Котелву, понеже оное, по докучному от тех жителей Его Царскому Величеству челобитью, дабы им для близости и удобства в присутстве Ахтырского полку, от Его Царского Величества к тому полку определено в ведение. Того ради, того Его Царского Величества указу ныне уже отменить невозможно.

На 5.

Воеводам, по давнему обычаю, в Украйне пребывающим, указом Его Царского Пресветлого Величества подтверждено будет, дабы до малороссийского народа людей без указу отнюдь не интересовались, и прав их и вольностей не нарушивали, и в суды и расправы их не вступались; а до кого из малороссийского народа какое важное дело будет, о том, с согласия тех мест полковников или старшины, розыск и справедливость, по правам их, чинили, кроме государственных дел, яко измена и прочее, тому подобное; из городов же, в которых, для неприятельского наступления, гарнизоны великороссийские введены, кроме Полтавы, из которого гарнизону выводить невозможно, ибо большая часть городов того полку были в бунте обще с запорожцами; того ради опасно оный, яко крайний город, без гарнизону оставить, дабы те же бунтовщики запорожцы, с единомысленники своими не учинили паки какого возмущения, выведены будут.

На 6.

О сем крепко заказ учинен будет; но ежели такия обиды от войск великороссийских впредь где случатся, то б о том объявили будучему при господине Гетмане, для всяких дел Его Царского Величества определенному, ближнему столнику, Андрею Петровичу Измайлову; тако ж буде то в Киеве или вблизи оного случится, то воеводе Киевскому, князю Дмитрию Михайловичу Голицыну, которые о том по розыску будуть чинить справедливость.

На 7.

Чтод постою на козацких дворах без крайней нужды не было, о том подтверждено будет Великого Государя Указом; что при том в той статье к лицу Великого Государя выражено, что за одну козацкую вольность, которая тем нарушается, они служат и того было так выписывать не надлежало, ибо весь малороссийский народ довольно милости Царского Величества имел и ныне меет в содержании всех привилей, и вольности, и свобод их, паче всех иных народов, и, сверх того, всего, какая оборона ныне, чрез персональный привод и мужественное оружие Его Царского Величества с поражением неприятеля /593/ и разорителя Малороссийского краю, Короля Шведского, и изменника Мазепу, учинена, и они от крайней погибели и руины, и порабощения освобождены; так же и в прошедших временах от наступления польского, турского и татарского войск великороссийских всегда охранены, и за то довольно причины имеет весь народ малороссийский Его Царскому Величеству служить верно, паче прежнего.

На 8.

Для нынешнего разорения Малороссийского краю, милосердствуя Его Царское Величество об оном, указал нынешнее лето войско уволнить от воинского походу, кроме разве самой крайней нужды, и то некоторого числа, ко охранению сего края, по требованию случая.

На 9.

Сие позволение малороссийскому народу, по милости Царского Величества, дается и о том совершенное определение, как тому порядочным образом чинитися, учинено будет вскоре; а пока то состоится, ныне того позволить невозможно, ибо опасно, чтоб под таким предлогом бунтовщики запорожцы в тех местах паки не возгнездились и собирания бунтовские не учинили.

На 10.

О сем всегда от Его Царского Величества запрещение было, дабы верных Его Царского Величества подданных малороссийского народу никто изменниками называть не дерзал, ибо кто тому преступлению не виновен, и ныне то Указом Его Царского Величества еще накрепко заказано будет.

На 11.

Под нынешней нужнейшей час надлежит охотные полки поставить, для пропитания, на станциях, в тех местах, где великого разорения не было, для чего оные полки ныне и от походу военного увольняются; а понеже впредь потребно вскоре определение учинить приходам, как на заплату сим полкам, так и на иные расходы и потребы войсковые нужным: того ради потребно, дабы господин Гетман прислал к Его Царскому Величеству немедленное известие, какие при прежних Гетманах, тако ж и при последнем бывшем изменнике. Мазепе, были положены на народ малороссийский налоги и подати, и с чего, какие в войсковой скарб и на прочие налоги и подати и с чего, приходили со всех полков доходы; и потому может Его Царское Величество легко о всем определение учинить, дабы то ко всех удовольствованию и без народного отягчения было.

На 12.

Понеже дворы в Чернигове ломаты для укрепления и безопасения фортеции Черниговской, того ради невозможно тех дворов, для /594/ лучшего впредь состояния той фортеции, позволить паки строить; но отвесть тем, у кого те дворы сломаны под строение, в иных местах удобных, земли, сколько пристойно.

На 13.

Как прежде сего было определено, так и ныне Царского Величества Указом подтвердится, чтоб все, Великого Государя, указы, надлежащие в Малороссийский край, посланы были к одному Гетману из Приказу Малыя России и от министров Его Царского Величества, которым те дела вручены суть, а не от кого иного.

На 14.

Давать по дорожным подводы надлежит с Москвы, за подписанием судей Московского, а почтовые Ямского Приказов; а из походу, за подписанием господ фельд-маршалов и министров Посольских дел, також главную команду имеющих генералов, ежели в котором особливом корпусе войска кому команду иметь прилучится, а из городов знатных за воеводскими или коменданскими руками.

Государственный канцлер, граф Головкин.

Дан в Киеве, 31 июля 1709 года

Царское прибытие в Киев

По распределении войска по местам, государь прибыл 22 июля в Киев, где, в бытность его величества, киевское общество праздновало о славной той Полтавской победе, с говоренною на то ему торжественною речью * через ректора Киево-братского монастыря Феофана Прокоповича, в которое время, вместо отпадшего полковника Трощинского, в Гадяч пожалован полковником же, Иван Черныш, а с 15 августа изволил государь отъехать в Польшу, и был у своего генерал-фельдмаршала-лейтенанта, барона Фондергольца, который находился там с союзным войском польского графа Синявского, бывшего всегда государю в союзе верным.

* Речь сия имеется в журнальной книге Петра Великого.

Потом, 8 октября, прибыл в Польскую Пруссию и следовал до города Торуна, где за две мили встречал его Август, король польский; там были приносимы друг другу искренния поздравления, как первому о счастливой победе, так последнему о вторичном благополучном восшествии на престол свой, что слыша Лещинский, оставя престол, удалился из Польши. Там возданы были государю великолепнейшие пиры и торжества, в которые Великий Петр без всякого выговору, за его, учиненные ему, обиды в отречении своем от союза, учинил Августу молчаливое порицание, дав ему видеть опоясанну на себе ту шпагу, которую он, Август, /595/ шведскому королю, во время его бытности у него в Саксонии, в день конференции их, подарил. Сия шпага найдена была во время Полтавской баталии в обозе королевском. Оттоль последовал государь в Марьенверден, где ожидал его король прусский, и пробыл с ним 9 дней, а 5 числа ноября последовал в Курляндию, до столичного города Митавы. Тут, составя армию, под командою генерала-фельдмаршала, графа Бориса Петровича Шереметева, отправил до Риги для блокады, в коем числе были и малороссийские козаки, куда и сам изволил последовать, и, учредя к военному действию, отбыл до Санкт-Петербурга, а из оного в Москву, где триумфальный вход с ведущими шведов пленных, добычи и трофеи, изволил иметь 1 января 1710 года.

Прибытие короля шведского с изменниками в Очаков

Карл XII между тем поспешно дошел с Мазепою изменником до турецкого города Очакова, лежащего при Черном море и при устье реки Днепра на правой стороне; но паша их не впустил в город, опасаясь султана. Король пользовался только в предместий от болезни своей и оттуда писал к султану о учинении ему вспомоществования в путевом проходе до государства его; на то ему письменно знать дано, что для препровождения его, куда он похочет, пристойного числа войска дать определено, и на содержание его в каждой день по 500 левков и прочих припасов производить Бендерскому сераскиру велено. По нескольком выздоровлении его, он отправился в Бендеры, где с честью и с пушечною пальбою принят, и все то получал, что ему определено было, а в бывшем пути, доколе он от Очакова до Бендер следовал, премножество изменнических Козаков к нему сбежалось, так равно и разсеявшихся от Полтавской победы поляков и шведов.

Сечевские козаки под покровительство Крымское отдались

Запорожские ж козаки, от разрушения их Коша и Сечи, разбежавшиеся и оставшие все, кой в отъездах были, собравшися, с общего согласия побежали к Крыму и там отдались хану, представляя свое гонение и разрушение общества и всего их Коша, так же и то, что российским войском пограблены не только их пожитки, но и знаки их козацкие, равно и орудие все без остатку, что они пришли к ним добровольно в подданство. Тогда даны им от хана по прежнему знаки, как то: бунчуг, булава и прочее, кроме пушек, так же на первый случай хлебное и денежное жалованье, и дозволили им селиться, где они пожелают на их Крымской земле. /596/

Вновь поселившаяся Сеча сгоняется с места

По сему изменники оные, запорожцы, поселились было по той же стороне реки Днепра, ниже при самом устье, где в Днепр впадает речка Каменка, и устроили себе новую Сечу; точию коль скоро об оном известно стало, и что они уже состоят под ведомством крымского хана, то через посланную партию, их опять так как по близости с российских мест, согнали и Кош их разорили.

Сечевские козаки на иное место переселяются

Тут запорожцы должны уже были перейти за Днепр на крымскую сторону и, по показанию крымцев, построиться еще ниже близ Днепра, на урочище Алешках, где и имели свою Сечу или Кош безпрепятственно до 1733 году.

Конец жизни изменника Мазепы

Во время той бытности Мазепы при короле в Бендерах, с российской стороны требовано было от Порты о выдаче изменника и беглеца того с его сообщниками и о отогнании от себя запорожцев, почему и уповательно они бы и выданы были, если б жизнь его, слишком семидесятилетняя в сентябре, 22 числа, тут не прекратилась. И так изменник Мазепа изчез ¹²⁹, и память его, как дым по воздуху, рассеялась *.

* Сего злодея съела вошь, понеже, при напавшей на него печали, о лишении всей надежды своей, такая вошь напала, что не мог он, переменяючи рубашку на каждый день по утру и в вечеру, освободиться от нея, и тем, или тою болезнию, изчез. А иные объявляют, что ядом отравил себя.

На место Мазепы гетманом избран Орлик

Филип Орлик, генеральный писарь Мазепин, видел свою уже неизбежную гибель, паче по смерти Мазепиной; а чтоб оную избежать, то был во первых поставлен на место Мазепы шведским королем, Карлом XII, и всеми, в измене бывшими, козаками, гетманом, в котором чине находился по 1715 год. Но дабы не отдан был по усильному от России требованию, принял, наконец, закон магометанский и, для лучшего туркам уверения, женился на турчанке. Тогда запорожцы, яко бусурманина гетмана, иметь его у себя не захотели и, отказавшись от него, остались при своем кошевом атамане, Гордиенке, и под ведомством крымского хана./597/

Орлик весьма склонял козаков под свое гетманство

Сей Орлик в бытность свою гетманом, многими лестными письмами своими, не только полки малороссийские, но и слободские к себе подговаривал, как равно и заднепровские, ово прельщая, а иногда на оные войною и разорением с татарами и запорожцами наступая, себе покорял, и долго в Украйне смущение делал, как ниже значится; а как состоялся, наконец, совершенный мир с турками, тогда и оный гетман Орлик, с скопищем своим, исчез.

Первое

Повествование о Мазепе

Некоторый европейских историк, в книге «Разговора в царстве мертвых», печатанной немецким языком, в Лейбциге 1725 году, между прочим, в делах государя императора Петра Великого, пишет, что назывался он Иван Мазепа и был польский шляхтич из Украйны. Рожденный близ Белой Церкви, в бывшей деревне Мазеповке, по коей и прозвище свое имел, он в юношестве своем при польском короле Казимире придворным пажем был и находился безотлучно при оном. В то время в Польше все междуусобное несогласие было, и король магнатам, а магнаты королю, не доверяли. При чем будучи Мазепа как хитрец, имел лучшее время тут всем штатским хитростям научиться, от чего он, во время войны козацкой, первые опыты оказал. И хотя казалось, что при том случае худой выигрыш иметь будет, потому что вотчина его, находящаяся в Украйне жестокость же получить должна, но он умел себя на обе стороны благосклонно представить, а особливо к польскому коронному гетману, Дорогинскому, так вкрался, что он ему и наиважнейшие дела вверял, и, наконец, посольство к татарскому хану, которого дружба тогда им весьма нужна была, препоручил. Мазепа исполнил все по желанию, и хотя он, при обратном пути своем запорожскими козаками в полон пойман, но оной случай был ему самым началом его благополучия, ибо сыскал он тогда в козацком гетмане, Иване Самуйловиче, не только то, что имел, но еще более, все имущество свое, как то заступил у сего место тайного секретаря и был ближним комнатным его, которые чины у сих особ важнейшие есть, могли обои в одном вес ьма согласны быть. При всем оном оказался Мазепа не только разумен, но еще, когда до сражениев доходило, был и храбр, почему и был уже генеральный старшина, а потом, когда Самуйлович отставился и в Сибирь сослан, пожалован был, 1687 году, гетманом над козаками.

В оном звании своем был он с козаками обще с войсками московскими против татар, и тем заградили границу против их построений крепости Самарской. Потом воевал против турок, и взяты были /598/ городы, как то, в 1695 году Кизикермен, Тавань, Сингирей и Аслан-Кермен, с великим уроном турецким, а 1697 укрепил Тавань и снабдил оный немалым числом войска, которые потом турок, наступивших на них, храбро отбили; и в оном же году укрепил и Кизикермен; но обои сии места, по воспоследовавшем потом вскоре замирении и по разрушении всего того строения, паки туркам возвращены. В то же самое время женился он на вдове козачке, и со оною дочь одну прижил, которая и с матерью в 1702 году умерла.

По прошению ж Мазепы был принят ко двору племянник его, Обидовский, чашником, который вскоре потом получил полк и место комендантское в Нежине; в 1700 году командовал он, вместо дяди своего, за гетмана, корпусом, состоящим из 16 000 Козаков, и когда войско российское в Лифляндию вступило, оказал и он свои храбрости против шведов под Псковом. Все оные ему, Мазепе и родственникам его, оказанные милости были еще неважны, чтоб сего лукавого мужа могли удовлетворить и верным оставить, ибо в 83-летней старости его, пришло ему еще чрезвычайное высокомерие с тем, дабы ему в Украйне самодержавным князем быть. Ко исполнению сего намерения заключил он, так, как лицемер, царя оставить и шведскую сторону принять, от которой он то счастие себе получить надеялся. Для чего, как скоро войско российское к Десне обратилось, послал тайно верного своего Бесницкого к королю шведскому с тем, чтоб испросить от него себе протекции, и как ему оное обещано было, то и не мешкал он долго оное предприять. Он твердо думал, что вся сила козацкая ему последует и к шведам с ним предастся, почему дал повеление, чтоб оная был к походу в готовности, не объявляя им отнюдь о своем намерении. Когда ж приспело время и назначенный день настал, пошел он с козаками и Десну реку перешел, потом поставил их всех в боевой порядок, и открыл им, что он вознамерился партию шведскую принять, в том уповании, что и они ему в том последовать будут. Точию весь корпус оный удивясь против речи, отводил усильно от предприятия его, и когда то все и ничто его от того отвесть не могло, то угрожали ему жестоко и объявили, что в верности к царю они навсегда непременны пребудут. Из сего он принужденным нашелся только с тысячами тремя или четырьмя и несколькими старшинами, коих мог деньгами обольстить, в безопасность себя, с поспешностью в лагерь шведский доставить; отклонившиеся ж от него козаки возвратились паки через Десну, переправились и дали об оном, что происходило, и что им предлагаемо было, царю тотчас знать.

Мазепа ж, прежде исполнения своего намерения, велел секретаря и двух козацких полковников своих, которые о всех тайных его умыслах и о других коварствах, кои он против царя предпринимал, ведали, казнить смертию, чтоб они сор оный прежде времени не вынесли, а царя об оном уведомил, что они казнь за то заслужили, что тайную переписку со шведами имели. /599/

Уже при всем том не с порожними руками к шведам перешел, но Прежде отбытия своего, уже в разные времена, тайно до 30 телег с золотом и с прочими драгоценными вещами наполненных к ним отправил, что шведам, для получения жалованья своего, весьма кстати было.

Коль скоро царь об измене Мазепиной известился, немедленно послал он с деташаментом князя Меньшикова, город его, Батурин, находящийся в Черкасах, то есть в Украйне, одержать, который вооруженною рукою и взять, и в оном, на воздвигнутом столпе, экзекуцию над Мазепиною личиною или изображением его чрез палача исполнить, с лишением с него ордена, повесить велел. Так повествует и сим кончает об нем автор.

Второе

Повествование, писанное Вольтером

В книге, сочиненной им о делах шведского короля, Карла XII с российским царем Петром I, между тем и о Мазепиных поступках, описал нижеследующим порядком:

Был во оное время козацким гетманом некоторый польский шляхтич, именем Мазепа, родом из воеводства Подольского. Он при польском короле Иогане Казимире пажем служил и искусно там писать и письма сочинять научился; и когда, будучи еще молодым, имел тесную дружбу с женою одного польского шляхтича, то то сделалось, наконец, откровенно; шляхтич за то его жестоко розгами высекши и на бешеную лошадь нагого привязавши, посадить и, в поле пустя, прогнать велел, с тем, чтоб оная его замчать могла. Но как та лошадь будучи породою из Украйны, его в ту сторону от страха, труда и голоду полумертвого привезла, крестьяне, видевши в таком состоянии, из жалости над ним милость оказали. Они взяли его к себе, где он несколько времени между ими живши, уже во многих набегах против татар отличным себя оказал, а великий его разум приобрел ему не малое у Козаков почтение, и как слава его из дня в день умножалась, то царь его князем в Украйне сделать принужден был.

Потом, в одно время обедал в Москве с царем, который ему говорил, чтоб Козаков регулярному военному искусству обучить, и тем сей народ еще паче вымуштрованными сделать; Мазепа ответствовал на то, что состояние и нрав сего народа делает то невозможным; царь разгорячившись, как и всегда, не мог гнева своего удерживать, назвал его изменником и угрожал, что прикажет его на кол посадить, если по воле его не будет сделано.

Мазепа как возвратился потом в Украйну, замыслил сей досады ради измену сделать. К чему послужило, что когда шведская армия, которая вскоре к тамошним границам приближалась, тогда казалось, что и способы ему к тому уже обещали, он вознамерился быть неза-/600/висимым от России и из Украйны и некоторой части Великороссии сделать себе сильное владение. А как он был человек смелый, к предприятиям скор и в трудах неусыпен, в таком случае сыскал он способ тайно с королем шведским согласиться, с тем, чтоб царя низложить, а себя по намерению своему возвысить.

Шведский король назначил ему съезжаться при реке Десне; Мазепа обещал ему туда прибыть с 30 000 человеками войска своего, с военною аммунициею, съестными припасами и безчисленным сокровищем; и так шведская армия, к великому удивлению всех офицеров, которые о королевском с Мазепою договоре ничего не ведали, туда последовала. Между тем Каролус к Левенгаупту указ послал, чтоб он ему войско и припасы в Украйну доставил, ибо он тамо зимовать вознамерился; а дабы тем себя снабдить, и будущею весною Москву завоевать, то сам между тем приближался к реке Десне. Все, бывшие до сего времени по дорогам, трудности, были весьма способнее, нежели те, кои в сем новом пути случились; тут надобно было переходить лес, на 50 миль распространяющейся и болотами наполненной. Шедший наперед с 5 000 человек генерал Лагеркрон и шпионы шведскую армию 30 миль в южную сторону от прямой дороги завели, четыре дни уже идучи, король усмотрел Лагеркронову погрешность, от сего насилу на прямую дорогу выправился, но почти вся артиллерия и телеги в грязи загрязли и остались.

Насилу по 12-ти днях толь трудного похода, в котором шведы и остальные свои сухари сглодали, оная армия, от труда и голоду изнуренная, пришла к берегу реки Десны, на то место, где Мазепа сбираться назначил. Но вместо того, чтоб его тамо найти, увидели они тут корпус российского войска, который на тот берег реки приближался. Король и сам тому удивился, однако ж тотчас вознамерился через Десну перейти и неприятеля атаковать. Берега сей реки так круты были, что солдат по веревке спускать надлежало. Шведы реку переходили по всегдашнему своему обыкновению, одни на сделанных тотчас плотах, другие ж вплавь. Российский корпус, который в самое то же время туда пришел, состоял только в 8 000 человеках, и оный долгого супротивления не учинил, а потому шведы сие препятствие превозмогли.

Каролус в ту новопреданную землю шел, не зная ни дороги, ни верности Мазепиной. Сей козак, наконец, явился, но не яко сильный союзник, а паче яко беглец, ибо россияне, узнавши, предупредили замысел его, на сих Козаков напали и в куски их изрубили, главные его друзья, в числе тех же 30 000, погибли, кои колесованы, города его в пепел обращены, имения их разграблены, приготовленные им для короля шведского провизии взяты, и он насилу, с 6 000 человек и несколькими золотом и серебром навьюченными лошадьми ушел. Однако ж он еще не оставлял королю надежду подавать, что он, по своему знанию, в той, для короля незнаемой, земле, его подкреплять может, и козаки, по усердию их к нему, и как будучи раздражены от россиян, во многом числе в лагерь приходить и запасу привозить станут. /601/

Каролус надеялся, что, по меньшей мере, генерал Левенгаупт поправит его состояние, ибо генерал оной около 15 000 шведов, кои лучше 100 000 Козаков стоят, и всякие военные и съестные припасы привесть имел; но оный почти в таком же состоянии, как Мазепа, к королю пришел. Тем кончает о Мазепе господин Вольтер.

Третие

Повествование

Малороссияне ж повествуют, что об оной измене коль скоро верным особам в Малой России известно стало, был царю донос, с тем, что возмечталось Мазепе уклониться от своего государя; а доносительми оному были двое начальники, первый, генеральный судья, Василий Левонтьев сын Кочубей, да свояк его, полтавский полковник, Иван Искра. Они об оном к государю предварительно писали, и донося, просили, если дозволено им будет явиться к его величеству, то точнее изустно донесть могут. Царь Петр Алексеевич, призвав их в Санкт-Петербург, где он тогда случился быть, и, распросив о точности об оном, услышал, что Мазепа против его яко бы подлинно намерение к злодейской измене имеет и в том делает тайную переписку с королем шведским, призывая его вступить в Украйну, для того, чтоб соединиться ему с ним и обще воевать против его величества, почему мог бы король всю Россию завоевать, царство разделить и низложить самого царя, а ему, Мазепе, быть бы самовластным князем во всей Украйне. Государь хотя и слушал их донос, но весьма тому не верил; он тотчас отписал к Мазепе и требовал от него на то объяснения. Гетман не утаил от государя то, что он писал к шведам, но с тем будто бы намерением, чтоб их выманить из Польши и завесть в такие пределы, где бы их окружить российскими силами свободнее возможно было и тем решительное окончание войны с ними сделать. А как бы скоро получил на то желаемое известие об оном, в тот самый час хотел уведомить его величество. А что он к такому замыслу приступил, извинялся тем, что он, нося на себе его величества высокомилостивую доверенность, может то, почему и за должность считал к полезным и к нужно надобным делам всякие способы приискивать. Кочубею ж о намерении своем будто для искушения объявил, и дабы до времени о том никому не объявлял, для того, чтоб, прежде времени иной кто узнав о подлинном предприятии, к предосторожности короля известить не мог. Но Кочубей, как видно, озлившись на него за то только, что он дочь его, при себе держа, не отдает ему, по требованиям его, и для того вздумал тем самым надобным, а ему всегда известным, делом, оклеветать и обнесть его, объявя тайну оную, которую весьма б до времени никому извещать не должно было, а паче свояку своему, Искре, такому человеку, который, и кроме сего, заслужил уже по делам своим наказание и лише-/602/ние своего чина полковничья, и с тем с ним сообщась, в донос вступил. Он еще то яко бы за счастие считал, что об оном только его величеству объявили, а не иному кому, через кого б могла иногда тайна сия откровенною сделаться; при том уверял государя и тем, что может ли он против его величества, за все высочайшие милости и награждения, себе полученные, помыслить, кои он ничем иным, как кровию своею заслуживать должен, не только сделать какое зло, а паче измену ему; он хотел бы за все те его величества благодеяния, если б ему только докончить дозволено было, то самым делом доказать, чтоб привести к государю короля на жертву; впрочем, предает себя во власть его величества и подвергает во всевысочайшее рассмотрение и благоволение его.

Государь любил Мазепу и весьма уверен был в нем, ибо знал его достоинство и дела, кои заслуживали монаршей милости; он уверился на сказках его, а доносителям не поверил, с чем их, так как бы подлинно из злобы вздумали оклеветать его, отослать, яко оскорбителей своего гетмана, на собственное суждение его в Батурин, приказал. Мазепа, как скоро их получил, то, чтоб, во-первых, государь об них не передумал и не возвратил бы их назад к себе, во-вторых, чтоб родственники и друзья, коих было у них в Украйне много, о привозе их не сведали и за них, по знатности их породы, требуя им свободу, не возволновались, тотчас отправил за Киев до Белой Церкви; но чтоб и там того не знали, не довезя до города того, велел, в селе Борщаговке отсечением головы казнить их *, о которых государь, по совету генералитета, хотя скоро потом передумал и тотчас нарочного курьера о возвращении их, в след за указом своим, наскоро послал, но оный самым малым временем казни той упредить и их в живых уже застать не мог, что так и осталось.

* Тела сих, безвинно за верность к своему государю пострадавших, мужей потом погребены в Киевопечерском монастыре.

Наконец, когда король, по намерению своему и по призыву и обещанию Мазепину, уже вздумал в Украйну вступить, и оттоль, чтоб следовать до Москвы, так равно и всею Великою Россиею, вместо всех взятых россиянами в Ингерманландии, Корелии, Лифляндии, Эстляндии и Финляндии, городов и земель, овладеть, перешед через границы, стал уже приближаться. Вошед из Польши от Могилева, в Малороссию, и, следуючи ею, уведомил Мазепу, с тем, чтоб съехаться на уроченном месте, при Десне реке, что им и исполнено. Но коль скоро с царской стороны о следовании короля уведано, то тотчас насупротив посланы были деташаменты, чтоб тем чинить ему везде всякое сопротивление. Король, приступил для переправы своей к Десне, увидел с удивлением, что вместо, вспоможения, оказалось супротивное войско московское, состоящее из 8000 человек, от коих и имел затруднение в переходе своем через реку, но однако ж, отбив, перешел Десну. /603/

Четвертое

Повествование российское

Что сей малороссийский гетман, Иван Степанов сын Мазепа, родом из Волыни, малороссиянин, или как просто называют, черкасин, а воспитан у таких людей, которые могли нечувствительно вкоренить в сердце его ненависть к российскому, а склонность к польскому правительству. Воспитатели его были поляки и езуиты в Польше, у коих обучался он по латыни и всего того, что выше сказано. Он служил в юном возрасте своем при польских дворах, через которое обращение свое отложил он от себя грубость, своей земли обыкновенную; он, навыкшись тамошнего нрава, хотя бесчестно оттоль, как повествуется, вышел, однако ж к народу оному весьма преклонен, и паче, нежели к отечеству своему, являлся, показывал всегда в себе такие знаки людкости, какие были способны удостоивать его в любовь и почтение у своего народа, а через сие, как он, будучи в козацкой службе, происходил между ими чинами, был у него при гетмане Дорошенке старшиною или войсковым писарем, потом, по сдаче гетманства Дорошенком, достался к гетману ж Самуйловичу и был при нем генеральным есаулом, во время которого по нем и получил он достоинство гетманское, по случаю такому, как в сей летописи, 26 главы, 1687 года, повествуется. Потом в походах государя Петра Великого, на Азов, в коих был и Мазепа, оказывал он снаружи такие знаки своего разума, верность и послушание, что государь изволил потом не весьма редко призывать его к себе, с ним советоваться, у него мнения требовать и во многих делах полагаться на него, каковой чести и доверенности прочие гетманы не имели; а наконец пожаловал его и орденом Святого Апостола Андрея Первозванного, потом и польский король, Август, своим Белого Орла.

Он, не имея уже чего более надеяться от своего государя и благодетеля, вознамерился искать средства, как бы уравниться с ним, то есть, освободить себя от подданства и быть самовластным государем. Тогдашние обстоятельства казалися ему благовременным случаем, а король шведский, которого оружие славою было проводимо, мог быть ему самым лучшим средством и помощью к произведению его вероломного намерения. Сего ради он, вымышляя, сыскивал времени того, в которое и каким бы способом то желание свое к совершенству привесть; а как скоро в Польшу вмешалась шведская война и оная поляков на две стороны разделила, тогда уже наиспособнейшим случаем и временем к исполнению своего изменнического желания быть судил. Он вздумал наперед, как бы запорожцев, коих он одних опасался, отвратить от верности к государю своему, в чем весьма хитро поступил; он начал часто государю на них всякие плевелы внушать и советы подавать, чтоб конечно их из воровского гнезда выгнать и крепость их, Сечу, разорить, так как помешателей мира и безпрестанных виновников домашних мятежей; а паче, что когда за-/604/порожцы караван купцов греческих разбили, заплачена из казны царской тем людям сто тысяч ефимков по иску от Порты Оттоманской. Напротив же того старшине их наговаривал, что царь их ненавидит и искоренить хочет, но он за них яко бы обстаивает и тщится гнев царский укротить; в самой же вещи думал, что, по наущению его, государь будет неотменно запорожцев гнать, и потому предвещание его им исполнится. Таким образом простаков оных раздражал противу монарха своего, подобно как и некоторым малороссийским начальникам клеветы на государя внушал и плевелы в народ сеял, будто бы государь мыслит всю Малую Россию полякам отдать, и всех начальников городовых истребить, а на место их воевод своих ввесть хочет; так же, будто б намерен переформировать Козаков и обучить их регулу солдатскому и драгунскому (будто бы то вредно было!). Ложь оную внушал людям простым, ведая, что им то неприятно будет, хотя того вводить монарх никогда не мыслил, потому что, кто бы хотел народ мятежный и к бунтам склонный, учением регулярным подкрепить? Такими и другими лестьми приуготовлял дорогу к измене своей, между тем высматривал, как бы и когда умысл свой произвесть в действо, и с шведами, так и с поляками противной стороны, на то согласиться.

В то самое время, когда по указу царскому, был должен ходить он с войском своим против польских мятежников в Польшу, тогда в оный случай имел он сообщение с польскими вельможами и, проразумев через обыкновенные свои хитрости, кто куда думает и уклоняется, открыл противным нашей стороне свое намерение, и, на пиру у княгини Дульской, как сказывали, договоры о том заключил, чтоб быть Украйне под Польшею по прежнему, а ему обещано княжение определить Северское со властию и титлом княжеским, тако ж и княгиню Дульскую ему в жену отдать, что после подтвердил король Станислав Лещинский.

Об оном тотчас было уведомлено королю шведскому, который тем весьма доволен быть оказался, что получает такую сильную себе помощь напротив неприятелей своих, с тем только, чтоб Мазепу со всею Украйною освободить от Российского державства и поставить его самовластным князем, за что обязывался он ему своею верною службою с крепким обещанием, ежели вступит он в Украйну, то не только пристанет к нему со всем козацким народом, но и даст армии его всякие съестные припасы. Сверх того обнадежил он короля, что в том случае прийдет им так же в Украйну от татар вспоможение; и подлинно Мазепа не опустил нимало пред тем сообщить свое верховному в Цареграде визирю, Чорлили, или паше, который и принял оное тем охотнее, чем более надеялся он наградить урон, который Порта в потерянии Азова претерпела, а ради того и побуждал он крымского хана, Каплана-Гирея, дабы, как скоро король шведский вступит в Украйну, подать Мазепе всякое вспоможение, обнадеживая его, что сильная турецкая армия находится в готовности, чтобы /605/ такожде на Россию нападение учинить и помочь шведам в их предприятиях; однако ж провидение рассыпало все сии коварные замыслы, а шведам стали оные весьма дороги.

Король шведский принял предложение Мазепино без дальнего размышления и обещал взаимно сильную свою помощь к произведению его в достоинство, без посредственного и ни от кого зависящего государя, сам же радовался, что сие Мазепино предательство приведет его в Москву к низложению Петра Великого с престола удобнее, нежели как он надеяться мог. Рассуждал он, что когда армия его усилится толь с великим числом Козаков и крымских татар, народами отважными, то уже кто возможет стать против оружия его? В таком дурном мечтательстве послал указ он к своему генералу, графу Левенгаупту, в Лифляндию, чтоб ему, как наискорее, возможно поспешить с своим корпусом к нему.

По сим вышеписанным объявлениям верить можно, что Мазепа подлинно уроженец из Украйны, а именно из Волыни, и так как малороссийский повествователь объявляет, что он породы шляхетской из Белоцерковского повету, а европейский историк именно говорит, из села Мазеповки, близ оного города находящегося.

Мазепа, как получил уже обнадежениё от короля о своем желании, тотчас начал всякое приуготовление припасать к намерению своему, наипаче в городах Батурине, Полтаве, Ромне и в Гадяче, которые нарочито укрепил и съестными запасами наполнил; Батурин же определил быть главным местом изменнической войны, для чего сложил в нем большую часть военных припасов и гарнизон составил из лучших Козаков, на малороссийском жалованье состоящих, сердюков именуемых; на случай же неудачи своей, если бы силы их не превозмогли намерению его исполниться, и по сю сторону Днепра остался бы по прежнему в российском владении, то, в таком случае, полагал быть убежищу своему в Заднепровской Украйне, в границах польских, которая тогда еще под его управлением и властию состояла, куда предварительно отправил великое число казны своей, в город Белую Церковь, равно ж содержал скрытно и в монастыре Печерском, а в Белоцерковском повете и в других, там ближайших, местах, себе и ближним своим служителям занял многие вотчины, мельницы и иные поместья.

И как все сие к начинанию своему устроил и дожидался только прихода к себе шведского, и через письма звал короля в Малую Россию с обнадеживанием во всем и в возможном ему; по сему король, как сделал уже преврат в Польше по желанию своему, и как скоро перешед ее и Литву, достиг до города Могилева, направил поход свой от оного к границам российским, и, перешед Днепр и Ипот при местечке Дрокове, последовал Стародубовским полком в Украйну, где Достиг до места (при селе Псаровке), бывшего его, Мазепы, к Десне Реке, к случению с ним, изменником, отколь уже был он, Мазепа, вожаком ему. Так в Малороссии повествуется. /606/

И при том объявляют, что он столь хитр и лукав был, что те самые, которые всегда при нем обращались, хотя с примечания видели, что он весьма к полякам благосклонен и усерден был, но думать и верить не могли, чтоб то в истинную от него происходить могло; он так притворяться и пристрастие свое утаивать мог, что тем, коих опасался, весьма не таков, каков в самой вещи был, им быть казался; великороссийскому наипаче народу, которого весьма ненавидел, так любовым, доброжелательным и приветливым себя представлял, что таковой его злобы, какую после от себя изрыгнул, отнюдь чаять невозможно было. Так и царскому величеству себя в доверенность ввел, не преставал различными мнимыми услугами и всяким верности видом утверждать о себе доброе мнение, и теми обманами своими достиг, что и кавалериею российскою, а потом и польскою, почтен и в советы тайные допущен был. При том долговременное его на гет- ; манстве бытие (которой уряд до 30 лет имел), и старость знатная, около 70-летняя, обороняла его от подозрения; еще ж и немощь себе и всего тела дряхлость притворял, и, наконец, слабость в себе такую представил, единственно для того только, дабы не идти ему с войском своим, по повелению царскому, напротив шведов, которые уже вступили в границы российские, как выше о том упомянуто; чего за подлинно в нем не было, чтоб он так безсилен, каково являл себя, будто бы уже и стоять и сидеть долго не мог, и для того лекарей безпрестанно и неотступно при себе держал, и часто с постели не вставал, обложен будучи пластырями, стоня тяжко и едва голос изпущал, как бы разслаблен и полумертв был. Таким притворством так обуял и ослепил многих людей, что всякий за истину думал и уверен был в нем только чаямой смерти быть. Он был через меру догадлив и прозорлив, а иногда и мнителен, что из всех слов и дел чужих высматривал, нет ли какой тайны в них. Сие ж свое любопытство с великим и хитрым опасением хранил, и так лице и глаза свои в беседах управлял, будто он произнесенную от кого какую речь, которая бы хотя в двояком разуме была, не больше разумел, как только что слышал. Если же что ясно было предложено, на то разумно отвечать тщился, дабы его прочие считали за простосердечного, да и не за глупого. Хитр же весьма был и в том, как пристрастия людские познавать и кто кому доброжелателен, или противен, и к чему кто склонен, узнавать различные прибирал на то способы; более ж всего во время бесед и пиров, угащивая, на коих весьма щедр был и допьяна употчивать людей любил, причем и сам, как бы излишно хмелен делался, открывая им будто бы добросердечие свое, а в таких коварствах своих часто с воздыханием нарекание клал на хитрых людей, а простосердечие похвалял, и так тем присутствующих гостей Ловил и через них изведывал о друзьях и начальниках их, и кто кому друг и искренен, и каких они замыслов; так же поступать наущал и некоих тайников своих, однако ж так, чтоб гостям тем, или где б то ни было, никто того признать не мог, что они секрету его служат. Паче всего же прельщали всех /607/ честь, достоинство, богатство и великое имущество его, и усердные его услуги к монарху своему, и за то, что оказаны любовь и милость царская к нему. Чего ж больше сего ему возможно было желать себе? Все сие умышление его покрывало счастие. А как намерение его было издавна отторгнуть от Российской державы Малую Россию и по прежнему подвесть под иго польское, того для, чтоб народ малороссийский, как с природы от поляков отвращен, не догадался того его умыслу, великим показывался пред ним православия ревнителем, церкви каменные созидал, сосуды и утвари церковные. И другие его подаяния во многих местах были, хотя иногда и видел иную свою мысль, как то случилось в одно время быть в академии Киевской, и увидел великих школ каменных начатое строение, оборотился к учителям и сказал: «Стройте, да не знаю, вам ли тут учить доведется!» и случившемуся тогда с ним иезуиту Заленскому (который часто приезжал к нему и был соучастник измены его, как потом объявилось) обещал, когда бы он при нем жить хотел, то б одного его тем иждивением снабдил, которым питается вся коллегия Киевского училища, состоящая больше как из 30 человек, кроме послушников.

Таков был сей коварник во всю гетманскую жизнь свою. Он не только одному монарху и благодетелю своему по умыслу измену явил, но и самой отчизне своей оковы ковал, как то за все благодеяние намерялся воздать гибельное воздаяние; провидение ж Всевышнее за такое его зломысленное ухищрение и лицемерство пред всею святостию, опровергло его желания, кои самого его в самую гибель низринули, со всеми сообщниками измены его, через что лишились некоторые земляки и последователи его сожития, имения и спокойствия своего, а паче жизни и отчизны своей, как то изменников же и запорожцев довел лестию до странствования их или лучше сказать, до скитания в чужих странах, где будучи принуждены были, по неразсудному своему легкомыслию, отдаться под чужую державу и власть, да еще и под неверное правление, под которою находились уже не так как природные, но как самые беглые пришельцы, коим ни должной доверенности, ни места изобильного дано не было. Запорожцы хотя крымцами на первый случай на некое число денежное и хлебное жалованье приняты были, но и то по тогдашнему только неимуществу их, а после, как скоро у них они поселились, от оного их отрешили и определили им, вместо того, иметь речные перевозы, и собирать бы им доходы те самим на войско свое, как то на Днепре, при Кизикермене, Каменке и на реке Бог, так же при Мертвых Водах и Берде; при всем том им пушек иметь и крепости строить, так же в Крыму и Очакове торговать, не дозволили, как только там покупать и отвозить к себе в Сечь, а у них торговлю всякими товарами чтоб свободно производить татарам, туркам, так же грекам, армянам и жидам велено. Вместо сего в выгоду им, для содержания своего, позволено им еще было только производить под Очаковым и Крымом в степях звериную, в ведомстве Очаковском же в реках и рыбную ловлю, так же и зимовья иметь. /608/

Гетман Орлик всячески домогается всех украинских козаков преклонить под свое правление, но в том был неудачен и воспрепятствован

По смерти ж Мазепы, будучи от турецкой стороны над изменившими козаками гетманом Филип Орлик, весьма и всячески старался подосланными своими письмами малороссийские и слободские полки к себе склонить, подущая их к измене против царя российского, а в польской Украйне 1710 году разными прельщениями и войною с татарами и запорожцами Козаков себе покорять и беспокоить во все то время старался, но по всегдашним противу его, как с российской, так и с польской стороны в том ему разным препятствиям, желаемого исполнить не допущали, следовательно и исполнить был не в состоянии.

Прошение гетмана Скоропадского от государя о пожаловании ему на чин и уряд его грамоты

Гетман же Скоропадский, с возведения своего на гетманство в Малой России не имел еще данной грамоты от государя на уряд его, о чем всеподданнейше просил его царского величества тем его снабдить, почему и прислана было от его величества из Санкт-Петербурга на то ему грамота в следующем содержании:

Царская жалованная грамота на уряд гетмана Скоропадского

Божиею поспешествующею милостию Мы, Пресветлейший, Державнейший Великий Государь Царь и Великий Князь, Петр Алексеевич, всея Великия, и Малыя, и Белыя России Самодержец, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский, Государь Псковский и Великий Князь Смоленский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский, и иных Государь, и Великий Князь Новагорода Низовския земли, Черниговский, Рязанский, Ростовский, Ярославский, Белоозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский и всея Северныя страны Повелитель, и Государь Иверския земли, Карталинских и Грузинских Царей, и Кабардинския земли, Черкаских и Горских Князей, и иных многих государств и земель, Восточных, Западных и Северных Отчич, и Дедич, и Наследник, и Государь, и Обладатель. Наше Царское Величество, пожаловали подданного Нашего, Войска Запорожского обоих сторон Днепра Гетмана, Ивана Ильича Скоропадского, повелели ему дать сию, Нашего Царского Величества, жалованную грамоту, для того: прошлого 1708 года октября в 4 день, известно Нам, Великому Государю, Нашему Царскому Величеству, /609/ учинилось, что бывший Гетман Мазепа, забыв страх Божий и свою, при крестном целовании данную Нам, присягу и обещание, и запомня Нашу, Великого Государя, к себе премногую милость, без всякия данныя к тому причины изменил и отъехал к неприятелю Нашему, Королю Шведскому. Того ради, по оной богоотступной измене, послана Наша, Царского Величества, грамота к генеральной старшине, полковникам, Войску Запорожскому и ко всему народу Малороссийскому, дабы они, по верной и усердной своей к Нам, Великому Государю, службе, не допущая помянутого зла до размножения, обрали в Гетманы из старшины или из полковников, по стародавным своим правам, вольными голосы, доброго и справедливого человека, кого народно похотят; на которое обрание послан от Нас, Великого Государя, был министер Наш, князь Григорий Федорович Долгорукий; И потому Нашего Царского Величества указу они, полковники и старшина, з войском и все поспольство, народ малороссийский будучи для помянутого обрания гетманского в Глухове, по прежним своим войсковым обыкновениям, вольными голосы, выбрали в Гетманы его, подданного Нашего, Ивана Ильича Скоропадского, при вышепомянутом, от Нас, Великого Государя, посланном нашем министре, на которого обрание Мы, Великий Государь, Наше Царское Величество, всемилостивейше соизволили, и на том уряде утвердили, и клейноты войсковые, булаву, знамя, бунчук и литавры, дать повелели. И он, подданный Наш, Гетман и прочие, по том обрании своем, учинил Нам, Великому Государю, в верности своей, в соборной церкви, со всею генеральною старшиною и полковники и прочими Войска Нашего Запорожского, присягу, при Святом Евангелии и при крестном целовании, и то его обрание, купно с присягою, как от духовных, так и от мирских, подписанием утверждено. И февраля в 16 день нынешнего 1710 году, к Нам, Великому Государю, к Нашему Царскому Величеству, писал он, подданный Наш, Гетман, с присланными своими, с генеральным есаулом, Жураковским, да и с судьею полковым Гадяцким, Велецким, прося Нас, Великого Государя, дабы Мы, Великий Государь, Наше Царское Величество, пожаловать его, подданного Нашего, Гетмана, повелели, и на уряд гетманский, и на маетности, на булаву определенныя, дать Нашу, Царского Величества, жалованную грамоту. И Мы, Пресветлейший Великий Государь Царь и Великий Князь, Петр Алексеевич, всея Великия, и Малыя, и Белыя России Самодержец, Наше Царское Величество, призирая на вышеписанное его, подданного Нашего, прошение, и видя его к Нам, Великому Государю, по учиненному обещанию, верность и службу, которую Мы, особливо усмотрели в бытность на Украйне неприятеля Нашего, Короля Шведского, с изменниками Нашими богоотступными, Мазепою и единомышленники его и, что он против их служил Нам, Великому Государю, и всякие воинственные дела и все отправлял с Войском Нашим Запорожским во все оное время, тако ж и под час счастливой баталии Полтавской, верно, усердно и мужествен-/610/но, повелели сию Нашу, Царского Величества, милостивую жалованную грамоту на подтверждение уряда гетманского дать, и, силою сей Нашей, Царского Величества, жалованной грамоты, соизволяем ему, подданному Нашему, Гетману, войсковую армату, или артиллерию и клейноты, данные при обрании, иметь, так как бывшие прежние Гетманы в верности своей к Нам содержали, и всякие воинские и гражданские в Малой России дела управлять, по войсковым правам, по прежним обыкновениям и по поставленным пунктам на которых приступил под высокодержавнейшую руку отца Нашего, блаженныя и вечно достойныя памяти, Великого Государя Царя и Великого Князя Алексея Михайловича, всея Великия, и Малыя, и Белыя России Самодержца, Его. Царского Величества, Гетман Богдан Хмельницкий, со всем Войском Запорожским и народом малороссийским, и по Нашим, Великого Государя, указом определенным и впредь присылаемым, без нарушения прав и вольностей стародавних народа малороссийского, и маетностями, на булаву определенными, против иных подданных Наших, бывших Гетманов, владеть со всякою пристойною повинностью, и дабы видя, подданный, Наш, Гетман, к себе Нашу, Царского Величества, милость, Нам, Великому Государю, и сыну Нашему, Пресветлейшему Царевичу и Великому Князю, Алексею Петровичу, и Нашим наследникам, служил верно и постоянно, со всем, под региментом своим, обретающимся подданным Нашим Войском Запорожским, народом малороссийским, против всех Наших неприятелей, во всем, против данной своей вышеименованной, при обрании, присяги, за что Наша, Великого Государя, Нашего Царского Величества, милость и призрение, и впредь от него, подданного Нашего, отъемлема не будет, но наипаче умножится, и для объявления Нашей к нему, подданному Нашему, Гетману, милости и утверждения, сию Нашу, Царского Величества, грамоту, собственною Нашею, Великого Государя, рукою подписали, и Нашею Государственною печатью утвердить повелели. Дан в Санкт-Петербурге, лета от Рождества Христова 1711 месяца января 5 дня, Государствования Нашего 29 году.

На подлинном подписано тако: Петр

Граф Гаврило Головкин

Турки, по наущению короля шведского, нарушают мир и объявляют России войну

Через наущение ж короля шведского, в 1711 году турки нарушили с Россиею мир и объявили оной войну, для чего, по указу царскому, гетман Скоропадский должен был для охранения своих границ с войсками своими идти до Самары и до Каменного Затона, а сам царь, с армиею, вступил в земли неприятеля и, вошед в Молдавию, имел там при Пруте реке с турками сражение, но, наконец, тут с ни-/611/ми мир вечный, июля 11 числа, заключил, с возвращением туркам, по прежнему, Кизикерменя с прочими завоеванными крепостьми и Азова с его крымскою прежнею границею и с уничтожением там при реке Самаре вновь состроенных от России крепостей Богородицкой (Самарской то ж), также и Каменного Затона, как и Троицкую крепости, состоящей на урочище Таганроге, при Азовском море и близ устья реки Миуса, с левой стороны, со всеми, вокруг облежащими крепостями ж.

Нападение татарское на Украйну польскую

В оном же году, до замирения, по наущению короля шведского хан крымский, Девлет-Гирей, с ордою и с запорожскими козаками, коих было 7000, под предводительством польского воеводы киевского Потоцкого, в Украйну до Немирова и до слобод тамошних, разоряючи доходил, но войсками российскими разбиты и до 5000 человек побито, и с 10 000 уездных пленных малороссиян возвращено генерал-порутчиком Реном.

При Пруте ж в армии с государем находились и малороссийския войска, как равно и донские козаки и калмыки, не малое число.

Мятежники польские делают нападение на войска российские в Польше, но с неудачею

От заключения ж мира была в Украйне тишина, точию мятежники польские, сообщась с изменниками запорожцами и с татарами, нападали на небольшие войска российские в Польше, токмо, наконец, оными все разбиты и в полон многие козаки и татары взяты, а оставшие разогнаны.

Татарское нападение на границы российские

По вторительном возмущении ж королем шведским султана турецкого против царя в 1713 году, турки, а паче татары, бешлеи азовские и кубанцы, в разные времена делали великим числом своим на Дон и на Украйну нечаянные нападения и более 1500 человек побили, да слишком 14 000 в полон взяли, кроме премножественного числа скота и лошадей.

О возвратившихся в измене паки в Россию

В 1714 году, по увещании и обнадеживании монаршего прощения и милости, бывшими в Цареграде господами полномочными посла-/612/ми, графом Петром Андреевичем Толстым, бароном Петром Павловичем Шафировым, и при них графами ж Михаилом Борисовичем Шереметевым и Алексеем Петровичем Бестужевым, бывшие с изменником Мазепою, а по нем при Орлике, старшины: Дмитрий Горленко, зять его, Бутович, писари: Иван Максимович, Михаила Ломиковский, да канцелярист Антонович, с письменным видом возвратясь, прибыли в Глухов и явились у гетмана, который отправил их в Москву к государю, где они приносили его величеству повинность и прощены за тем были.

Обережение российских границ и возвращение из Москвы бывших под сумнением

1715 году гетман Скоропадский во все лето находился под Киевом со всем своим войском, для обережения границ от мятежных неприятелей, и во оном году отпущены из Москвы бывшие под сумнением: лубенский полковник Григорий Гамалей, мазепиной канцелярии канцелярист Андрей Кандыба, да бывший гадяцкий протопоп Лисовский, который, по сложении сана, пожалован был в Новгородок Северский сотником.

Обережение российских границ и о начале построения царицинской линии

В 1716 году изменник Орлик, обще с татарами и запорожцами, делал в Украйну нападение, для чего гетман Скоропадский все лето простоял и зимовать должен был в Гадяче; а для пресечения в Россию татар от кубанской и черкеской стороны набегов, послано было с генеральным хорунжим, Иваном Сулимою, к Царицину не малое число войска, для делания царицинской линии и канала по Камышенке речке, от Волги до Илавлы реки, для соединения с Доном, чему был мастер Перри.

О следовании Петра Великого в Германию и о присылке оттоль на прошение гетманское, к нему с резолюциею грамоты

В 1717 году государь царь Петр Алексеевич изволил в Германию и во Францию шествовать, где будучи из Голландии, города Амстердама, прислал к гетману Скоропадскому, на отписки его, от 1717 году, января 8, грамоту, писанную о делании впредь всякого облегчения в разставке полков великороссийских в Малой России, с обнадеживанием милостию и содержанием, и о прочих приносимых жалобах /613/ удовольствия; в каковой же силе та грамота состоит, тому при сем нижеписанный список прилагается:

Царская грамота до гетмана Скоропадского

Божиею поспешествующею милостию, от Пресветлейшего и Державнейшего Великого Государя Царя и Великого Князя, Петра Алексеевича, всея Великия, и Малыя, и Белыя России Самодержца, и многих государств Восточных, и Западных, и Северных Отчича, и Дедича, и Наследника, и Государя, и Благодетеля, Нашего Царского Величества подданному, Войска Запорожского обоих их сторон Днепра Гетману, Ивану Ильичу Скоропадскому, и всему Войску Запорожскому, Наше, Царского Величества, милостивое слово.

Прошлого 1716 года писал ты, верный подданный Наш, в разных своих листах, против которых, за дальностию Нашего похода и многих нужнейших дел, к тебе не ответствовано; ныне же указали Мы, Великий Государь, Наше Царское Величество, учинить тебе последующую резолюцию, что вы доносите прошение свое о облегчении малороссийского народа в станицах и квартирах зимовых от Наших войск, когда оные возвратятся из Польши. И понеже те Наши войска еще ныне суть в Польше и некоторое время пробыть там еще имеют, того ради сие отлагается до того времени, когда имеет учиниться возвращение. И хотя тебе, верному подданному Нашему, самому ведомо, коликую тягость от, так долгопротяжныя с неспокойным и непримирительным Нашим неприятелем, Королем Шведским, войны, Наш народ великороссийский в податях и людях во всем прочем несет, чего малороссийский народ, по Нашей милости к ним, не знает, такожде и в воинские дальные походы уже чрез долгое, время не посылается и за обороною Нашею живет в покою; а что чрез несколькие немногие годы разставлено было по несколько полков великороссийских в краю Малороссийском, и то учинено для народу и краю Малороссийского собственной пользы и охранения от опасаемых турских и татарских набегов, и что тем давали по указу Нашему провиант и фураж, то для вышеписанных причин во отягощение ставить им не принадлежит, и малороссийскому народу, яко верным подданным, в сие военное время чинить всякое вспоможение, что Мы, Великий Государь, Наше Царское Величество, наградим вам, верному Нашему подданному, и всему малороссийскому народу, по окончании сея трудныя войны, своею милостию и содержанием ваших прав и вольностей без всякого умаления; однако ж Мы, Великий Государь, Наше Царское Величество, по прошению твоему, видя из ваших доношений некоторую тягость малороссийскому народу, всякое возможное облегчение впредь в разставке полков и в провиянте, учинить укажем; и о том, в то время, ежели указано будет войскам Нашим команды генерала Рена паки из Польши возвратиться, Наши надлежащие указы в Сенат отправим, к которым вы, подданной Наш, можете тогда о определении того писать, ибо по отсутствии Нашем дали Мы, указ /614/ им, сенаторам, такие случившиеся дела управлять и разсмотрение надлежащее чинить. Что же требуете вы Нашего указу о запорожцах тех, которые в прошлых годах пришли и вины свои Нам, Великому Государю, принесли, и по Нашему указу повелено оных распустить и жить им позволено в Малой России у свойственных своих; но что из них те, которые свойственников не имеют, и стоят даром по квартерам, а угодны явятся в службу охочую, в сердюки, прибирать ли тебе оных в ту службу, и Мы, Великий Государь, Наше Царское Величество, оных, яко бывших в явной против Нас измене, и всегдашних самовольников и легкомысленных, в службу сердюцкую прибирать тебе, подданному Нашему, не повелеваем, понеже от оных верной службы Нам уповать и впредь нечего, но опасаться всякого худа. А ежели потребно тебе, подданному Нашему, прибрать в сердюцкую службу, то соизволяем Мы, Великий Государь, Наше Царское Величество, тебе, подданному Нашему, выбрать из верных и в измене неприличившихся, в ту службу годных, козаков; а тех запорожцев мочно тебе употреблять в какую работу и домашную службу, ежели оные под городом где жилища себе восприять и на грунтах жить не похотят и сыскать себе пропитания не могут; а что ты, верный подданный Наш, приносиш Нам жалобу на дьяка Овинова и на фискала Киевской губернии, Безобразова, которые, без указу Нашего, самовольно интересуются присылкою людей рейменту вашего, тако ж и дерзнул в тех письмах своих учинить тебе, верному подданному Нашему, обиду, и Мы, Великий Государь, Наше Царское Величество, повелели о том Нашему полковнику, Афанасию Головкину, разыскать, понеже оные, дьяк Овинов и фискал Безобразов, ему подчинены, и нам о том доношение учинить, для чего они то чинили; и когда от него, Нашего полковника, известие о том получим, то тебе, подданному Нашему, не оставим надлежащую сатисфакцию над оными и оборону учинить, в чем буди ты, верный подданный Наш, на Нашу к тебе милость благонадежен, и тебе б, верному подданному Нашему, Гетману Войск Наших Запорожских, о вышепомянутом соизволении Нашем ведать и по тому чинить, а что чиниться будет, к Нашему величеству писать. Дан в Нашем походе, в Амстердаме, лета господня 1717, января 8, государствования Нашего 35 году.

На подлинном подписано: Петр.

Гетман призывается в Москву

1718 году государь возвратился в Москву и должен был отомщевать винным за известное оскорбление, причиненное ему от сына его, царевича, Алексея Петровича, для чего ездил и гетман со своими старшинами, черниговским, Павлом Полуботком, лубенским, Андреем Марковичем, и прочими старшинами, а оттоль, за государем в Петербург, отколе его величеством уже отпущены в Украйну. /615/

Драгунские полки определяются для кооптирования в Малой России

1719 году, по указу его царского величества, ко установлению, с общего совета, для расположения в Малой России драгунских полков по квартирам и для порядочного содержания их, в самой весне гетман, со всею генеральною старшиною и с полковниками своими, в Гадяче был.

Граф Толстой определен в Нежин полковником

В оном году, зять гетманский, граф Петр Петрович Толстой, вскоре по свадьбе его, указом царским пожалован и определен в Нежин полковником.

1720 год продолжался спокоен и без всяких в Украйне знатных

дел.

О начале строения Ладожского канала, и о посылке туда работных людей

В начале лета 1721 году, по именному его величества указу, для делания Ладожского канала, послано было Козаков 12 000, под командою полковников: черниговского, Полуботка, лубенского, Марковича, да генерального хорунжего Ивана Сулимы, но сей на пути скончался.

О вечном мире со шведами

Сего году заключен в Нейштате, в месяце августе, со шведами, полезной для России, вечной мир, в котором включена и Польша; козаки ж, кои оружию шведскому последовали, исключены.

Царь приемлет от Сената и Синода императорский титул. Триумфальный въезд императорский в Москву. Указом определяется в Глухове при гетмане быть Коллегии

По совершении ж, для такого всерадостного и давно желаемого наиполезнейшего мира, великолепнейшего в Санкт-Петербурге, при Сенате, торжества, и от оного, как равно и от Синода, именем всего гоударства, царь титлу: «Петра Великого, Императора Всероссийского и Отца Отечествия», изволил принять; в самом же начале 1722 года, прибывши в Москву, въезд имел с торжественною славою; куда и малороссийский гетман, Иван Ильич Скоропадский, с генеральною /616/ и полковою старшиною своею, прибыл для поздравления его императорского величества полученным счастливым миром и с принятием императорского титула. Где будучи, он получил от его величества, за собственноручным подписанием, грамоту с тем, что быть при нем, гетмане, в Глухове, Коллегии Малороссийской, в которой президовать бригадиру, Стефану Вельяминову да шести офицерам от гарнизона, погодно, чтоб денежные и хлебные сборы собирать в доходы государевы, о чем, для ведома в Малороссию, печатные манифесты присланы.

В Москве объявляется Персии война, куда сам император в поход пошел и 10 000 малороссийского войска послано

Будучи ж государь император в Москве объявил противу Персии войну и пошел сам сего для Волгою рекою до Астрахани, а оттудова морем до рек Терка и Сулака, где при оной реке, заложил крепость Святого Креста, отколь пошед далее, взял город персидский, Дербент, повоевал там многих кумыцких и дагестанцих горских татар владельцев, а в провинции персидские, как то: в Гилян, в Баку, Куру, Ширван, Шамаху, Тенгинск и прочие места, послал свои войска оные отобрать, которые все теми и заняты были. Для чего и малороссийского войска 10 000, под командою полковника миргородского, Данилы Апостола, с полковниками ж, прилуцким, Игнатом Галаганом и киевским, Антоном Танским, ходили. Сам же государь, между тем, назад в Астрахань, а оттоль в Москву, возвратился.

Кончина гетмана Скоропадского. Присылается грамота с тем, чтобы, до избрания нового гетмана, ведать и управлять Малою Россиею полковнику Полуботку с генеральною старшиною, обще с бригадиром Вельяминовым

По отбытии ж государя Петра Великого в тот поход, гетман Скоропадский, в самой Петров пост, в Малороссию возвратился, и июня 3 числа, по верной своей к государю службе, с покойным духом, по воле Всевышнего скончался, и в 5 день того месяца в Гамалеевском девичьем монастыре погребен. А от 4 числа того месяца, о кончине того гетмана из Глухова доношением его императорскому величеству, было донесено и прошено, кому то гетманское правление препоручить повелено будет. На что, от 11 числа июля ж, по именному его императорского величества указу из Правительствующего Сената, бывшему тогда в Москве, прислана в Малую Россию, Черниговского полку к полковнику Павлу Полуботку и ко всей генеральной старши-/617/не, грамота с тем, дабы Малую Россию, до избрания другого гетмана ведать и управление чинить по правам малороссийским, ему, полковнику Полуботку, и всей генеральной старшине вообще, но с тем, чтоб во всех делах и советах, и в посылках по Малороссии универсалов, иметь им сношение и сообщение с определенным, для охранения народа, бригадиром Вельяминовым, о чем и ему указ дан. В каковой же силе та грамота прислана, тому при сем список прилагается:

Присланная грамота к Полуботку и к генеральной старшине

Божиею поспешествующею милостию Мы, Петр Первый, Император и Самодержец Всероссийский, и прочая, и прочая, и прочая.

Нашего императорского величества подданному, черниговскому полковнику, Павлу Леонтиевичу Полуботку, и генеральный старшине, Наше Императорское милостивое слово:

Понеже сего июля 11 дня, по доношению вашему из Глухова июля 4, известно учинилось, что сего ж июля 3 дня, верный Наш подданный, Гетман Иван Ильич Скоропадский, волею Божиею умре, того ради Наше Императорское Величество указали Малую Россию, до избрания другого Гетмана, по прошению вашему, ведать и всей той Малой России управление чинить по правам малороссийского народа, вам, подданному Нашему, полковнику и генеральный старшине обще, только во всех делах и советах и в посылках в Малую Россию универсалов иметь вам сношение и сообщение с определенным, для охранения народа малороссийского, бригадиром Нашим, Вельяминовым. И как вы сию Нашу, Императорского Величества, Грамоту получите, и вам чинить по вышеписанному Нашему Императорского Величества указу; а в котором числе сия Наша Императорского Величества Грамота получена будет, о том к Нашему Императорскому Величеству в Правительствующий Наш Сенат писать, а Наш, Императорского Величества, указ о том к бригадиру Нашему, Вельяминову, послан. Писан в Москве лета 1722 , июля 11 дня.

Подлинная подписана тако: Канцлер граф Головкин

Граф Брюс

Граф Иван Мусин-Пушкин

Барон Петр Шафиров

Князь Григорий Долгорукий /618/

Граф Андрей Матвеев

Князь Дмитрий Голицын

Обер-секретарь Иван Позняков *.

* Прим. 1718 году, Киевский митрополит, Иоасаф Краковский, взят в Петербург, но в пути будучи, умер и погребен во Твери. 1718 году в Киевской и Азовской губерниях, и в некоторых малороссийских городах, было на людей моровое поветрие. От 1721 года в Киеве был архиепископом Варлаам Ванатович.

Попередня     Головна     Наступна