[Воспоминания о Тарасе Шевченко. — К.: Дніпро, 1988. — С. 223-226; 514-515.]

Попередня     Головна     Наступна

М. М. Лазаревский

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ О Т. Г. ШЕВЧЕНКО

Шевченко умер. Теперь он принадлежит уже потомству, и как всякое об нем сведение дорого для Малороссии, то я и решился записать все, что знаю об нем лично или из самых достоверных источников.

В 1847 году, по известной всем истории, он был сослан рядовым в Оренбургский корпус. Ему, как народному поэту и художнику, по конфирмации запрещено было брать в руки перо и карандаш. Жандарм привез его в Оренбург в июне 1847 года, ночью, прямо в ордонансгаус, где Шевченко в передней проспал ночь на голом полу. Утром его принял комендант Лифлянд и отправил его в казармы 3 Оренбургского линейного батальона. В тот же день разнеслась в Оренбурге молва о приезде Шевченко. Земляки его тотчас отправились в казармы и выпросили его к себе в квартиру. Встреча с /224/ Шевченко была замечательная: и он, и окружавшие его плакали, не знаю от горя ли или от радости, что увидели своего родного поэта. Целый день он провел в кругу земляков, пел народные песни, читал кое-что из своих стихотворений, был, по-видимому, не особенно грустен; но заметно было, что он многое скрывал в душе и хотел, назло судьбе, быть выше ее. В дороге от Петербурга до Оренбурга он был всего 9 дней, и от этой непривычной для него дороги, от бессонницы и перемены климата чувствовал слабые признаки лихорадки. На другой день сделалось уже известно, что его предназначают в Орскую крепость. Земляки советовали ему, как больному, отправиться в лазарет недели на две и в это время надеялись выхлопотать, чтобы его оставили в Оренбургском батальоне, где жизнь для Шевченко была бы сколько-нибудь сноснее. Но он отказался от этого как из отвращения к лазаретам, так и потому, как он говорил, что никогда еще никого не обманывал, а поступление в лазарет он считал обманом начальства, так как мог обойтись без помощи доктора. Просить же за себя он не позволил, не желая при таких обстоятельствах унизить себя просьбою. Дня через три его одели в солдатское платье. Когда он примерял брюки, мундир и шинель, тогда ему представилось все его будущее, и у него хотела выкатиться слеза; но он сумел удержать свои чувства в казарме. Он до того не был знаком с жизнью и особенно с жизнью солдата, что, не подозревая, что ему принесли платье, сшитое на счет казны, спросил унтер-офицера, что стоит платье; тот без запинки ответил: сорок рублей (тогда счет в Оренбурге был на ассигнации), и Шевченко сейчас же заплатил деньги. Но какой-то офицер, узнавши об этом, отнял у унтер-офицера деньги и возвратил Шевченко.

Чрез неделю Шевченко назначили в линейный Оренбургский № 5 батальон и отправили в Орскую крепость, где комендантом был тогда генерал-майор Исаев, человек старый и довольно добрый. В Орской Шевченко скоро познакомился с сосланными туда поляками, и один из них. Фишер, бывший учителем детей Исаева, сошелся ближе других с Шевченко. Чрез него Шевченко был принят в доме Исаева и получил позволение жить в наемной квартире. Чрез месяц после приезда Шевченко я был в Орской и провел несколько дней с ним. Жизнь его, при участии Исаева, была довольно сносная; он большею частью время проводил или в чтении книг, или в разговорах с поляками.

Но в 1847 году умер Исаев, и тогда-то наступило для Шевченко тяжелое время. Батальонный командир майор Мешков (из солдат) показал над ним всю силу своей власти. Он перевел его в казармы, где Шевченко спал и проводил целые дни на грязной своей кровати, бывшей в казарме в числе других пятидесяти. Приезжая довольно часто в Орскую по делам службы, я всегда навещал Шевченко и видел тогдашнюю его жизнь в казармах. Общество пьяных и развратных солдат, невыносимый воздух, грязь, постоянный крик — все это сильно возмущало Шевченко; но он не решался просить Мешкова об облегчении его участи. Впрочем, этого солдата-майора многие просили о дозволении Шевченко жить на особой квартире; но он не любил Шевченко за непреклонность его характера, за то, что он не умел и не хотел никому кланяться, и водил его каждый день вместе с другими на ученье, где Шевченко учился шагистике и ружейным приемам. Шевченко несколько раз сидел, /225/ по милости Мешкова, на гауптвахте, и вот за что: один раз он просидел сутки за то, что надел белые замшевые перчатки на улице; а в другой за то, что, при встрече на улице с Мешковым, снял пред ним фуражку правою рукою. При этом Мешков подозвал его к себе и, сказав: «Вы еще благородным человеком называетесь, а не знаете, какою рукою нужно снимать фуражку пред начальством», отправил его на сутки на гауптвахту. И в казармах Шевченко большею частью читал, доставая книги у знакомых. В виде особой милости дозволялось Шевченко иногда навещать знакомых на час и на два; но эти его отлучки редко обходились ему без приключений. Солдаты — товарищи Шевченко — в отсутствие его украдут, бывало, из его шкафика книгу и заложат в кабаке. Возвратясь и не найдя какой-либо книги, он уже знал, где она и спрашивал товарищей только, в каком кабаке и за сколько книга заложена, откуда и выкупал ее сам.

Летом он часто уходил на берег р. Ори и там между кустами лежал по нескольку часов и мечтал о родине, о прошедшем; но боялся, как говорил, заглядывать в будущее. Там в уединении он вынимал из-за голенища кусочек бумаги и карандаш и записывал свои поэтические вдохновения, которые скрывал не только от начальства, но и от иных знакомых.

Так Шевченко жил до лета 1848 года. В этом году приехал в Оренбург капитан-лейтенант Алексей Иванович Бутаков, отправлявшийся для исследования Аральского моря. Имея надобность в художнике для снятия морских берегов и услышавши о находившемся в Орской Шевченко, он просил корпусного командира Обручева командировать к нему Шевченко художником; но генерал признал это невозможным, помня высочайшее запрещение Шевченко брать в руки перо и карандаш, и, вместо Шевченко, командировал к Бутакову польских изгнанников — Залеского и Турно. Тогда Бутаков выпросил к себе в экспедицию Шевченко в виде матроса, и отправился вместе с ними в степь в 1848 году. Подробности этой жизни мне неизвестны; но Шевченко говорил, что Бутаков был вполне товарищ их, что они время проводили довольно весело, и Шевченко с Залеским и Турно постоянно рисовали при малейшей к тому возможности.

Осенью 1849 года они все возвратились в Оренбург, где Шевченко и его товарищи жили на одной квартире с Бутаковым и пользовались полною свободою. Благодаря влиянию Бутакова, жизнь Шевченко значительно улучшилась: он был принят в лучших домах, постоянно рисовал и писал и, снимая портреты, зарабатывал деньги для своего существования.

По отъезде Бутакова в генваре 1850 года в Петербург, Шевченко переехал жить на квартиру полковника К. И. Герна, где он по-прежнему жил довольно сносно. Но в мае 1850 года судьба опять насмеялась над Шевченко. Офицер Оренбургского батальона Исаев (однофамилец бывшего орского коменданта, недавно приехавший из какого-то петербургского кадетского корпуса) сделал Обручеву донос, что Шевченко, несмотря на высочайшее запрещение, переписывается со своими знакомыми и занимается снятием портретов. Обручев знал, что Шевченко живет в Оренбурге на воле, что он пишет и рисует; но как ни строг он был вообще и особенно к военным, совестился добивать несчастного Шевченко; получивши же /226/ официальный донос, он тотчас приказал сделать обыск у Шевченко, а его посадил на гауптвахту. У Шевченко нашли несколько рисунков и писем, и в числе последних одно из Петербурга, от его знакомого Левицкого, недавно пред тем уехавшего туда из Оренбурга. Некоторые письма к Шевченко были на малороссийском языке, которые Обручев велел перевести на русский язык трем лицам. Одно письмо, помню, начиналось: «Де ж тобі орудже, мій земляче?» Один из переводчиков в угоду Обручеву и назло Шевченко понял и перевел это место так, что будто бы писавший к Шевченко письмо разумел Малороссию совсем отдельною страною. Обручев отправил все письма в III отделение в Петербург, где они оставлены, конечно, без внимания, кроме письма Левицкого, который писал, конечно, от глупости, к Шевченко, что в Петербурге много есть молодых людей, находящихся под надзором полиции, с которыми он знаком и которые все разделяют убеждения Шевченко, а один из них, Головко, такой правдолюб, что не побоится сказать правду и самому Карлу Ивановичу. 15 июня два жандармских полковника с двумя частными приставами явились в квартиры Левицкого и Головко. Первый, после обыска, был отвезен в III отделение; а Головко, знавший прежде о надзоре за ним и ожидавший уже посещения жандарма, имел наготове два заряженных пистолета; попросивши позволения одеться и вышедши в другую комнату, он взял пистолет и выстрелил в жандармского полковника, но промахнулся, а пулею из другого пистолета размозжил себе голову, выстреливши в рот. Левицкий просидел 8 дней в III отделении: его долго допрашивали о молодых людях, об убеждениях Шевченко, кто такой Карл Иванович и нет ли в Петербурге нового заговора. Кое-как он отделался, уверивши, что под Карлом Ивановичем он разумел полковника Герна, у которого жил Шевченко в Оренбурге.

Дня через два после обыска Обручев отправил Шевченко в Орскую под строгий надзор, а получивши какое-то предписание из Петербурга о Шевченко, перевел его 8 октября 1850 года из № 5 в № 1 Оренбургский линейный батальон, которого часть командировалась ежегодно в Новопетровское укрепление, находящееся на пустынном полуострове северо-восточного берега Каспийского моря, куда Шевченко был тогда же отправлен и где безвыездно провел все время своего заточения до августа 1856 года.

Первый период пребывания Шевченко в Орской крепости хотя был и слишком тяжел для него, но он кое-как переносил свое несчастие; когда же его привезли опять туда в мае 1850 г. под строгий надзор, и он был помещен в крепости вместе с арестантами, с которыми исполнял все положенные для них работы, тогда Шевченко понял вполне положение арестанта. Об этом слишком тяжелом для него времени Шевченко не любил вспоминать и говорить, и подробности его жизни за эти пять месяцев, вероятно, никому не известны. /227/

М. М. Лазаревский

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ О Т. Г. ШЕВЧЕНКО

(С. 223 — 226)

Впервые опубликовано в ж. «Русский архив» (1899. — Кн. 1. — № 4. — С. 643 — 647). Написанные М. Лазаревским воспоминания сохранились не полностью. В примечании к публикации редактора журнала П. Бартенева, в частности, указано: «Тут, к сожалению, кончается рукопись Михаила Матвеевича Лазаревского, любезно сообщенная в «Русский архив» Н. М. Тереховым. Читатели сличат рассказ М. М. Лазаревского с воспоминаниями его брата, Федора Матвеевича Лазаревского, которые напечатаны в «Киевской старине» 1899 года (февраль).

Память Тараса Григорьевича Шевченко дорога не для одних малороссиян, но и для всякого русского человека, способного ценить человека с печатью гения на челе, где и в какой бы среде он ни появился. А что таким вдохновенным другом и служителем муз был Шевченко, это несомненно для людей, сколько-нибудь знакомых с его произведениями». (Русский архив. — 1899. — Кн. 1. — № 4. — С. 647.)

По публикации «Русского архива» воспоминания М. Лазаревского были перепечатаны в изложении Н. Шугурова в журнале «Киевская старина» (1899. — № 6. — С. 433 — 439), а также в переводе на украинский язык в журнале «Літературно-науковий вісник» (1899. — Т. VII. — Кн. 7. — С. 23 — 27). Печатается по первой публикации.

Лазаревский Михаил Матвеевич — см. с. 487.

...комендант Лифлянд... — Генерал-майор Лифлянд Михаил Кристианович (умер в 1848 г.) военный комендант Оренбурга, первое официальное лицо, принявшее Шевченко по прибытии в ссылку.

Исаев Дмитрий Николаевич (1780 — 1848 или 1849) — генерал-майор, комендант Орской крепости. Сочувственно относился к ссыльному Шевченко.

...один из них, Фишер... — Рядовой Фишер Оттон Людвигович (род. в 1818 г.). В 1848 году сослан в солдаты Оренбургского корпуса за причастность к освободительному движению в Польше. Кроме него, среди первых знакомых Шевченко из числа польских политических ссыльных в Орской крепости были Станислав Круликевич и Ипполит Завадский. К ним обращено написанное тогда стихотворение Шевченко «Полякам» (Т. 2. — С. 51 — 52).

Но в 1847 году умер Исаев... — Здесь мемуарист допустил хронологическую неточность: в 1847 году Исаев, служивший в Орской крепости еще с 30-х годов XIX века и отличавшийся бескорыстностью, был освобожден от должности коменданта после того, как его имущество было описано за долги. Умер он через один-два года после этого. (См.: Большаков Л. Літа невольничі, с. 128 — 131.)

Батальонный командир... — Капитан (впоследствии майор) Мешков Дмитрий Васильевич, командовал 5 Оренбургским линейным батальоном с апреля 1847 года. Познакомился с Шевченко еще в Оренбурге, относился к нему грубо и придирчиво, после отставки Исаева запретил Шевченко жить на частной квартире. После второго ареста поэта, получив взыскание за недосмотр, стал относиться к ссыльному Шевченко еще строже.

...приехал... Бутаков... — Капитан-лейтенант А. Бутаков прибыл в Оренбург 5 марта 1848 года, с Шевченко встретился в Орской крепости, но знал о нем ранее и относился дружественно и сочувственно, за что в 1850 году имел неприятности по службе.

...вместо Шевченко, командировал к Бутакову... Залеского и Турно. — Неточность в мемуарах: упомянутые польские ссыльные в Аральской экспедиции участия не принимали. Шевченко познакомился с ними по возвращении в Оренбург. В 1851 году вместе с Шевченко находились в Каратауской экспедиции на Мангышлаке. /515/

...Бутаков выпросил к себе в экспедицию Шевченко в виде матроса... — Официальными документами это не подтверждается: в рапорте Бутакова от 22 апреля 1849 года указано, что командир Отдельного оренбургского корпуса назначил Шевченко в экспедицию «для срисовывания видов в степи и на берегах Аральского моря» (Тарас Шевченко, Документи та матеріали до біографії, с. 166). В ведомостях и других документах Аральской экспедиции Шевченко тоже упоминается как живописец.

...из какого-то петербургского кадетского корпуса... — Н. Исаев обучался в Полтавском кадетском корпусе.

«Де ж тобі орудже, мій земляче?» — Возможно, здесь ошибочно прочитанное обращение к Шевченко в письме В. Лазаревского: «Де тебе орудує твоя гірка година, мій любий, мій добрий, мій бідний земляче!?» (Листи до Т. Г. Шевченка, с. 66).

Дня через два после обыска... — После второго ареста Шевченко до его прибытия в Орскую крепость прошло более месяца (23 апреля — 1 июня 1850 года).

...перевел его 8 октября 1850 года из № 5 в № 1 Оренбургский линейный батальон... — Приказ об этом издан 5 сентября 1850 года. (Тарас Шевченко. Документи та матеріали до біографії, с. 242.)

Попередня     Головна     Наступна