Попередня     Головна     Наступна

Марина Соколова

ЦЕНТР И ПЕРИФЕРИЯ: РОССИЯ И УКРАИНА В 1917 ГОДУ

Было ли возможным в начале XX в. цивилизованным путем разрешить национальный вопрос в России? С нашей точки зрения, существовали достаточно весомые причины, препятствовавшие этому.

В данной работе сделана попытка указать на объективные и субъективные причины, мешавшие на рубеже веков легитимным путем разрешить национальные проблемы Российского государства, и рассмотреть практическое разрешение национального вопроса на примере взаимоотношений России и Украины во время первого демократического эксперимента в феврале-ноябре 1917 г.

Как известно, первые робкие демократические ростки стали появляться в России из-за замедленности формирования общественно-политических структур и затянутости модернизационных процессов только в ходе революционных событий 1905 — 1907 гг. в виде зачаточного парламентаризма, нарождающейся многопартийности, а также очагов гласности. Возможность перехода в индустриальное общество путем реформ, таким образом, была упущена, и по сути Россия была поставлена перед фактом революционного прорыва.

Говоря об объективных факторах, затруднявших решение национальных проблем, нельзя упускать из виду такую, казалось бы, тривиальную особенность Российской империи, как многонациональность. Огромное число этносов требовало весьма гибких, зачастую оперативных и неоднозначных подходов к решению проблем как внутри, так и между ними, а также между ними и центром.

Экономическая гетерогенность регионов приводила к тому, что часто не только местная буржуазия, но и представители центра были в значительной мере дистанцированы от контроля над определенным экономическим пространством ¹.

К вышеперечисленным объективным трудностям следует отнести и тот прискорбный факт, что у России по сути не было национальной концепции развития государства ².

Теория «официальной народности», выработанная в первой трети XIX в. при Николае I и включавшая в себя три основных постулата: самодержавие, православие, народность, явно не удовлетворяла идеологическим государственным потребностям рубежа веков, хотя в державной доктрине «народности» просматривалась попытка говорить о нации не в этническом, а в государственном понимании (сама идея «гражданского капитализма» в виде двух компонентов — «народа» и «Отечества» начинает внедряться в умы еще в начальную эпоху модернизации Петром I, а затем Екатериной II).

На Украине же национальная идея начинает четко выкристаллизовываться в 60-е гг. XIX в. Ее идеологи первой волны — Н. И. Костомаров, П. А. Кулиш, Т. Г. Шевченко очень активно внедряли «украинофильство» в самые широкие слои населения посредством своих произведений ³.

Что же касается субъективной стороны, мешавшей становлению нового уровня национальных отношений, то сюда следует отнести тот факт, что спектр воззрений на решение национального вопроса был чрезвычайно широк: от державной идеи «единой и неделимой» — правых партий и центра — до леворадикального «самоопределения», вплоть до отделения. Кроме того, не всегда в должной степени учитывалась специфика национальных регионов и отдельных наций, к решению национальной проблематики часто подходили с отвлеченно универсалистских позиций, глобально, недифференцированно.

Таким образом, Российская империя не была готова ни с экономической, ни с геостратегической, ни с политической, ни с идеологической точки зрения разрешить не только национальную проблему в целом, но и частный случай с Украиной.

Временное правительство, придя к власти в более динамичных и жестких реалиях и унаследовав от царизма весь груз национальных проблем, в идеологическом плане оказалось банкротом, т. е. им также не была выработана национальная концепция. Однако оно было поставлено перед неизбежностью решения этих проблем. Но так как единого плана не существовало (кстати и из-за гетерогенности состава самого Временного правительства), то отсутствие кардинальных решений, потеря темпа, контроля за выполнением принятых решений, ожидание созыва Учредительного собрания привело к тому, что ситуация во многом вышла из-под контроля.

Как же на практике происходило решение национального вопроса, в конкретном случае: между Россией и Украиной? ⁴ Первоначально и та и другая стороны выражают взаимопонимание и готовность к диалогу. Центральная Рада после своего провозглашения 4 марта посылает приветственные телеграммы на имя князя Львова и Керенского «с выражением надежды, что в свободной России будут удовлетворены все законные права украинского народа» ⁵. 9 марта в «Первом обращении Рады к украинскому народу» было сказано, что пришла свобода всем нациям России, и что вопрос о том, как хочет жить 35-миллионный украинский народ, будет решен на Учредительном собрании, «а до этого времени мы (Центральная Рада — М. С.) призываем спокойно... требовать от нового правительства всех прав, которые тебе (украинский народ — М. С.) естественно принадлежат, и которые ты должен иметь» ⁶. Правда, из этих документов не ясно, какие же именно эти естественные и законные права, которые необходимо требовать, хотя все нации и так уже получили максимум свобод, о чем было сказано в правительственном Постановлении об отмене вероисповедных и национальных ограничений ⁷. Что же касается собственно Украины, то кроме вышеназванного корпуса демократических свобод, касающихся всех жителей государства, проводятся и конкретные практические меры: освобождается греко-католический митрополит Шептицкий, амнистируются арестованные и сосланные галичане и др.

Но украинская сторона постепенно начинает эскалацию национальных требований. Так, если на протяжении марта на всех уровнях (это отчетливо прослеживается в документах Рады) говорится о национальной автономии Украины в составе Российской федерации; то уже на национальном съезде (6 — 8 апреля) добавляется решение о создании органов местного самоуправления — Краевого совета ⁸, и требование «обеспечения участия в мирной конференции кроме представителей воюющих держав и представителей тех народов, на чьих территориях ведутся военные действия, в том числе и Украины» ⁹, которая рассматривается здесь как субъект международного права, что явно выходит за рамки понятия автономии.

Следующим шагом в этом направлении были решения всеукраинских съездов (крестьянского, кооперативного, военного и др.). Наиболее радикальными являются резолюции военного съезда, где впервые звучат требования о «немедленном провозглашении особым актом принципа национально-территориальной автономии»; «немедленном назначении при Временном правительстве министра по делам Украины»; создании национальной украинской армии ¹⁰, а также о представительстве Украины на мирной конференции.

Решения съездов обобщающе отражены в 9 пунктах Докладной записки Центральной Рады Временному правительству и Петроградскому Совету рабочих и солдатских депутатов (30 мая). Записка носит двойственный характер. С одной стороны, в ней признавались немалые заслуги центральной власти в деле демократизации, повлиявшие на изменение «национального самопознания» и говорилось о своей лояльности: «искажая факты, ... распускаются слухи о том, что «хохлы хотят отделиться от России», ... мол их лозунг — «Украина — только для украинцев» ¹¹, но, несмотря на это, Рада, «являясь национальной спайкой для самых разнообразных сфер украинского народа», «играет сдерживающую и направляющую по организационному руслу роль» ¹². Но далее начинается политический шантаж. Петроград обвиняют в «отрицательном отношении» к украинскому движению: «если не в открытом отрицательном отношении, то затушеванном или просто безразличном», что может привести к стихийным выступлениям и сецессии («а что будет, если мы отделимся от вас») ¹³. Поэтому единственным правильным выходом из положения будет немедленное удовлетворение требований, которые украинская демократия в лице Рады» и предлагает власти в Петрограде. Попутно замечается, что «Россия и без того находится в угрожающем положении, и без того нет дисциплины в армии, нет подвоза хлеба в стране» ¹⁴.

Для обсуждения Докладной записки было учреждено Особое совещание, что говорит о безусловной важности данной проблемы. Причем правительство постановило Юридическому совещанию выработать особую мотивированную редакцию, что оно и сделало 10 дней спустя. В правительственном сообщении от 3 июня были следующим образом мотивированы основные, принципиальные соображения центра. Во-первых, Рада не может рассматриваться «правомочной в смысле признания ее компетенции на выражение воли всего населения Украины», т. к. она «не избрана всенародно». Поэтому вопрос об автономии как с формальной, так и с тактической стороны может решить только Учредительное собрание. Кроме того, нет «точного определения содержания понятия автономии Украины», а без него возможны недоразумения, в том числе и территориальные. В компетенцию же Учредительного собрания входят и проблемы как нового административного устройства Украины, так и учреждение особых комиссаров. Что касается украинизации войска, то «возможно временное разрешение этого вопроса лишь в объеме, указанном военным министром украинским организациям в Киеве» ¹⁵. По поводу участия украинской стороны в международной конференции совещание высказалось отрицательно, «ибо в международной конференции принимают участие государства, а не народы» ¹⁶. Было указано на сложности с украинизацией средней школы, т. к. учащиеся — в основном горожане и «неукраинского происхождения». Что же касается отпуска специальных средств из казны «на национально-культурные потребности, то они должны отпускаться органами местного самоуправления, а не государством» ¹⁷. В заключении подчеркивается, что Временное правительство «признает национальные особенности... Украины и необходимость разрешения вопроса о будущем устройстве Украины, которое принадлежит Учредительному собранию» ¹⁸. 6 июня «Киевская мысль» опубликовала этот документ.

7 июня В. Винниченко на II Всеукраинском съезде заявляет, что «мы свою национальную революцию творим сами. Отпор нас еще больше воодушевляет» ¹⁹. А 10 июня появляется «I Универсал». Обвиняя Временное правительство в том, что оно, уклонившись от ответа об учреждении автономии, «отослало нас к будущему Учредительному собранию», «принудив самим творить свою судьбу» ²⁰, члены Центральной Рады вроде как вынужденно делают еще шаги к суверенитету. Выдвигается идея созыва Всенародного украинского собрания (сейма), решения которого должны быть для Украины приоритетными в сравнении с решениями Временного правительства. Поднимается вопрос об «обложении населения особой податью на родное дело» ²¹ (с 1 июля). Но нельзя забывать, что — вопрос о налогообложении — элемент государственного суверенитета.

В ответ на «I Универсал» выходит «Воззвание Временного правительства к украинцам», в котором правительство, «проникнутое живым сочувствием и сознанием долга перед украинским народом», «вменяло и вменяет себе в обязанность прийти к соглашению с общественно-демократическими организациями Украины» относительно... развития местного самоуправления, а со временем «в Учредительном собрании (Украины — М. С.) сумеют выковать для себя те формы государственного устройства, ... которые полностью отвечали бы их национальным стремлениям» ²². Вместо конкретных динамичных действий по сути — прошение о гражданском повиновении, пассивность под видом сохранения легитимности.

Но обращения и призывы центра ситуации не изменили. В тот же день публикуется решение о создании Генерального секретариата ²³. А через 10 дней Рада объявляет себя «не только исполнительным, но и законодательным органом всего организованного украинского народа» ²⁴. Идея суверенитета высказана здесь достаточно четко: «Украинская демократия имеет свою собственную власть, которую сама создала и которой она целиком доверяет», при этом выражается «полное безразличие» Петрограду ²⁵.

Далее принимается документ, получивший название «Формула перехода». В этом документе Генеральный секретариат называется «наивысшим народоправным органом украинского народа и его наивысшей властью», и ему вменяется в обязанность «в очередную сессию Центральной Рады представить доклад о созыве Украинского учредительного собрания» ²⁶. Тем самым речь идет о фактической сецессии, которой имеется в виду придать легитимность посредством общеукраинского голосования.

На сей раз действия Временного правительства достаточно оперативны. В Киев приезжают для переговоров Керенский, Терещенко и Церетели. Судя по всему им удалось добиться неплохих, с точки зрения центра, результатов. Поворот в политике Украины был буквально на 180 градусов. Во «II Универсале» Украинской Центральной Рады (УЦР), изданном 3 июля, указывалось, что УЦР не помышляет о выходе из состава Российского государства: «Мы, Центральная Рада, всегда за то, чтобы не отделять Украину от России» ²⁷. Власть Временного правительства безусловно приоритетна. Генеральный секретариат объявляется «носителем высшей краевой власти Временного правительства на Украине» ²⁸. Все попытки «самочинного осуществления автономии Украины до Всероссийского учредительного собрания» решительно отвергались ²⁹. УЦР должна быть пополнена представителями других национальностей. Что же касается армейских вопросов, то украинизация армии «будет представляться, с технической стороны, возможной без нарушения боеспособности армии» ³⁰. В чем же заключался компромисс со стороны центра, что же такое пообещало Временное правительство Украине, что она кардинальным образом изменила свои программные требования?

Во-первых, Временное правительство отказывалось от прямого управления Украиной, передавая соответствующие функции Генсекретариату ³¹, хотя формально состав последнего должен был определяться Временным правительством по согласованию с УЦР, т. е. центр внешне сохранил даже преимущество по отношению к периферии. На самом деле «нормативная власть фактического» и делала это состояние обратным: Генсекретариат уже существовал, и, разумеется, никто не собирался распустить его и создать новый по указке из Петрограда. Скорее формула соглашения могла быть истолкована таким образом, что она задним числом санкционировала утверждение центром возникшего без всякого согласования с ним органа власти. По сути, власть Генсекретариата получила столь необходимую ему легитимацию.

Во-вторых, хотя разрешение Раде разрабатывать проекты, касающиеся национально-политического положения Украины ³² выглядело вполне невинно, включение в число соответствующих проблем крестьянской ³³ означало, что, по сути, для Украины программируется свой особый, отличный от общероссийского путь аграрного развития, а это уже означало признание принципа «самостийности». Ссылка на необходимость утверждения украинских проектов общероссийским Учредительным собранием в этих условиях оказывалась «фиговым листком», чистой формальностью, прикрывающей благословение сепаратизму.

В-третьих, формула, заключавшая в себе отказ украинской стороны от «немедленного перехода к системе территориального комплектования войск» ³⁴ фактически содержала признание правомерности такого перехода в принципе.

Все эти положения, следует заметить, усиливали позиции сепаратистов потенциально, не предрешая пока еще их победу. Многое зависело от того, как соглашение будет претворяться в жизнь, что проявит себя как решающий фактор: стремление к компромиссу, инерция к сепаратизму или централистская реакция?

К сожалению, последующие события пошли по худшему сценарию: Временное правительство, очевидно, ободренное фактом поражения левоэкстремистских сил в ходе июльского кризиса, предполагало вообще «забыть» об июльском соглашении ³⁶.

Со своей стороны УЦР, после некоторого смятения, вызванного восстанием «полуботковцев» в Киеве, предприняла акцию, в принципе выходящую за рамки договоренности с Временным правительством. В документе от 18 июля под названием «Основы временного управления на Украине» полномочия Генсекретариата распространялись на сферу военных дел, почтово-телеграфной связи, коммуникаций, финансов. За центральной властью оставалась, по сути, лишь сфера внешней политики ³⁶.

Наиболее естественной реакцией на этот шаг УЦР со стороны Временного правительства было бы в принципиальном утверждении «Основ временного управления» и власти Генсекретариата на Украине с ограничениями в отношении компетенции последнего. Примечание к параграфу шестому «Статута Генерального Секретариата», которое говорит о возможности «непосредственного сношения некоторых органов управления с Временным правительством ³⁷ (т. е. о прямом подчинении их Петрограду) давало возможность к поискам компромисса.

Институциональную базу для его достижения могли представить переговоры между Временным правительством и делегацией УЦР, которые начались в Петрограде 16 июля.

Однако переговоры зашли в тупик. Нормальный их ход, безусловно, осложнило то обстоятельство, что статут Генсекретариата, который делегация УЦР везла с собой «в портфеле» в качестве основы для дискуссии, «буквально сразу же после начала переговоров явочным порядком оказался уже опубликованным и таким образом, вроде бы уже действующим документом. В то же время с российской стороны запускались в прессу «пробные шары», которые должны были еще больше скомпрометировать УЦР — например, насчет намерения включить в состав Украины территорию Бессарабии» ³⁸.

В конце концов, все закончилось тем, что «Временное правительство» издало 4 августа «Временную Инструкцию Генеральному Секретариату Временного Управления на Украине». В ней не только уменьшалось число секретарей, но и вводилось совершенно произвольное квотирование по национальному признаку (больше половины госсекретарей должны были быть не украинцами) и территория Украины ограничивалась пятью губерниями ³⁹.

Если изъятие из компетенции УЦР функций военного характера, управление средствами связи и путями сообщения еще можно было понять как воплощение идеи федерации (хотя односторонняя форма этого акта могла вызвать возмущение), то остальные положения этого документа были прямой провокацией, которая лишь могла подстегнуть националистические эмоции.

Трудно понять мотивы авторов этого документа: если они хотели вызвать взрыв, то вряд ли был рассмотрен вопрос о том, как на него реагировать.

Разумеется, УЦР не замедлила с эскалацией мер в сторону сепаратизма.

В. Ф. Верстюк полагает, что Рада не пошла на конфронтацию с Временным правительством, фактически подчинившись «Инструкции» от 4 августа ⁴⁰. В такой форме с этим тезисом трудно согласиться. Достаточно вспомнить о резолюции Рады от 9 августа, бичующей «империалистические тенденции русской буржуазии в отношении Украины» ⁴¹, бойкот Государственного Совещания, Декларацию Генсекретариата от 24 сентября, вводящую явочным порядком структуру управления, на которую Временное правительство наложило вето ⁴². Собственно, и цитируемое В. Верстюком высказывание о переходе к «революционной работе» говорит против его тезиса о компромиссном характере политики УЦР ⁴³.

Разумеется, такая позиция Рады вовсе не создает «алиби» для политики Временного правительства ⁴⁴. Она действительно носила имперский, великодержавный характер, и причина краха Временного правительства была вовсе не в том, что оно будто бы «потакало» центробежным тенденциям в тогдашних национальных кругах.

Примечания

 ¹ В начале XX в. на Украине только в угольной и металлургической промышленности принимали участие 112 французских, бельгийских и немецких компаний с капиталом в 315,9 млн. руб. // История Украинской ССР. Киев, 1983. Т. 5. С. 24. См. также Яворский М. Україна в епоху капіталізму. Харків, 1924. Гл. 3.

 ² Это не означает, что не развивалась русская национальная идея, истоки которой восходят к «Слову о законе и благодати» киевского митрополита Илариона (XI в.). Разработкой этих вопросов занимались И. В. Киреевский, А. С. Хомяков, К. С. Аксаков, Е. Н. Трубецкой, Ф. М. Достоевский. Представители нашего философского ренессанса XX в. Л. П. Карсавин, Вяч. Иванов, Н. Бердяев — посвятили этому феномену специальные работы. См.: Русская идея. М., 1992. Но развитие русской национальной идеи шло как бы в параллельной плоскости к той официальной доктрине, которая насаждалась в государстве.

 ³ Русская же интеллигенция в это время делала лишь робкие попытки. Так, в 1888 г. в Париже (!) Влад. Соловьев выступает с лекцией «Русская идея», где говорит, что «идея нации есть не то, что она думает о себе во времени, но то, что вы думаете о ней в вечности» (Соловьев В. С. Сочинения. Т. 2. М., 1989. С. 220). Лекция была опубликована в России лишь в 1903 г., после смерти ученого, в научном журнале «Вопросы философии и психологии». В отличие от мессианских идей русских философов, украинцы больше внимания уделяли прикладному характеру своих теорий.

 ⁴ Источниковая база для изучения этой темы за последнее время пополнилась изданием в Киеве в 1996 г. I тома «Документов и материалов Украинской Центральной Рады», охватывающих период с 4 марта по 9 декабря 1917 г., а также совместного украино-американского издания «Воспоминаний» П. Скоропадского.

 ⁵ Українська Центральна Рада. Документы і матеріали. Т. І. Київ. 1996. С. 37.  ⁶ Там же. С. 38.

 ⁷ Вестник Временного правительства. 1917, 20 марта.

 ⁸ Українська Центральна Рада. С. 58.

 ⁹ Там же. В сборнике составителями делается предположение, что речь идет «про конференции, которые периодически собирались странами Антанты для обсуждения экономических и военных проблем». С нашей точки зрения, это предположение не верно, т. к. во всех документах, где ставится эта проблема, всегда говорится о мирной конференции, и нигде не употребляется множественное число.

 ¹⁰ Революция и национальный вопрос. М., 1930. — С. 142. Была высказана идея и об «украинизации» Черноморского флота и части Балтийского: «... в Балтийском флоте скомплектовать некоторые корабли исключительно из команд украинской национальности; что касается Черноморского флота, то принимая во внимание то обстоятельство, что этот флот и в настоящее время состоит в подавляющем большинстве из украинцев, Съезд признает необходимость в дальнейшем пополнять его исключительно украинцами». Там же.

 ¹¹ Українська Центральна Рада. С. 95.

 ¹² Там же. С. 95.

 ¹³ Там же. С. 94.

 ¹⁴ Там же.

 ¹⁵ Революция и национальный вопрос. С. 59.

 ¹⁶ Там же. С. 60.

 ¹⁷ Там же. С. 61.

 ¹⁸ Там же. Киевская мысль. 1917. 8 июня.

 ¹⁹ Киевская мысль. 1917. 8 июня.

 ²⁰ Конституційні акти України. 1917 — 1920. Київ, 1992. С. 58 — 59.

 ²¹ Там же.

 ²² Вестник Временного правительства. 1917. 17 июня.

 ²³ Українська Центральна Рада. С. 127.

 ²⁴ Киевская мысль. 1917. 27 июня.

 ²⁵ Правда, Рада отдает себе отчет в некоторой шаткости своих позиций, оговариваясь, что украинское руководство «вступило в ту зону, где стираются границы двух властей — нравственной и публично-правовой». Там же.

 ²⁸ Революция и национальный вопрос. С. 166.

 ²⁷ Конституційні акти України. С. 61.

 ²⁸ Там же.

 ²⁹ Там же.

 ³⁰ Там же. С. 62.

 ³¹ Киевская мысль. 1917. 4 июля.

 ³² Там же.

 ³³ Там же.

 ³⁴ Там же.

 ³⁵ Вызывает недоумение тот факт, что проблема июльских договоренностей полностью выпала из пока единственной монографии о деятельности УЦР. См.: О. А. Кониленко «Сто днів» Центральної Ради. Київ, 1992.

 ³⁶ Революция и национальный вопрос. С. 173 — 174.

 ³⁷ Українська Центральна Рада. С. 181.

 ³⁸ Там же. С. 194.

 ³⁹ Вестник Временного правительства. 1917. 5 августа.

 ⁴⁰ Історія України: нове бачення. Ч. 2. Т. 2. Київ. 1996. С. 19 — 20.

 ⁴¹ Українська Центральна Рада. С. 249.

 ⁴² Киевская мысль. 1917. 24 сентября.

 ⁴³ Історія України: нове бачення. Т. 2. С. 2.

 ⁴⁴ См.: Соколова М. В. Великодержавность против национализма: Временное правительство и Украинская Центральная Рада (февраль-октябрь 1917 г.) // Исследования по истории Украины и Белоруссии. Вып. 1. М., 1995.

Попередня     Головна     Наступна