[Воспоминания о Тарасе Шевченко. — К.: Дніпро, 1988. — С. 211-212; 507.]

Попередня     Головна     Наступна

А. Л. Костомарова

ВОСПОМИНАНИЯ

(Отрывок)

На другое утро мать моя, увидев мои глаза и лицо распухшими от слез, подозвала меня к себе, приласкала и объявила, что по совету добрейшего папеньки мы поедем в Петербург с Татьяной Петровной, так как было бы непростительно бросить ее в таком тяжком горе и отпустить одинокою в такой дальний путь; притом же мы не только поможем ей поскорее узнать о судьбе ее сына, но и сами не будем томиться неизвестностью.

Мы отправились к Татьяне Петровне с таким предложением. Она приняла его охотно, тем более, что жандармы и полиция приезжали к ней, сняли печати с дверей кабинета и увезли все бумаги и библиотеку Николая Ивановича.

Мой вотчим похлопотал о снабжении нас паспортами и подорожной; наши чемоданы скоро были готовы, и мы — две матери и я, да Фома на козлах в роли лакея, — двинулись в путь 6 апреля. Прощание наше с отчимом и сестрой было более чем грустным. Никто не мог тешить себя надеждами на хороший исход дела Николая Ивановича. Все (кроме меня, конечно) тогда знали, что администрация края старалась выставить перед высшею правительственною властью свое усердие, свое недремлющее око и потому находила нужным во всех делах политического характера делать из мухи слона; все знали, что попавшемуся в переделку по политическому делу вряд ли возможно ожидать освобождения, и нас, близких к Николаю Ивановичу, еще более удручала неизвестность, в чем именно его обвиняли.

Весенний разлив Днепра и переправа через него на «дубе» (большое судно) с экипажем и четвериком почтовых лошадей, неспокойно переносивших качку «дуба» волной, наводили ужас на мою мать: ее нервное состояние передавалось другим, переправлявшимся с нами на другой берег широкой реки. Достигли мы наконец этого берега; ямщик с Фомой привели в порядок упряжку, и мы довольно скоро достигли первой почтовой станции — Бровары, так как путь к ней с недавнего времени был шоссирован во избежание странствования по сыпучим пескам, представлявшим истинное мучение для ехавших по левому берегу Днепра.

У самого подъезда станции мы застали перекладную тележку, в которую торопливо впрягали тройку лошадей. Возле телеги бродил, перекачиваясь, путник, сопровождаемый двумя жандармами. Невольно мы в один голос воскликнули: «Еще один арестованный!» Татьяна Петровна прибавила: «Тарас Григорьевич Шевченко». По его «Кобзарю» я была уже с ним знакома. Николай Иванович не раз читал мне наизусть поэтические произведения «Тараса», но в лицо я его не знала и здесь увидела в первый и последний раз в жизни. Услыхал ли он оклик Татьяны Петровны или узнал ее и Фому, но /212/ не прошло и минуты, как «Тарас» подошел к нашему экипажу и со слезой, блеснувшей в его серых глазах, надломленным голосом проговорил:

 — Оце ж бідна Миколина мати, а це, мабуть, його молоденька дружинонька. Ой, лихо, лихо тяжке, горенько матерям і дівчині.

Произнеся такое выражение скорби, Тарас Григорьевич перецеловался с нами. Жандармский офицер подошел и ласково попросил его проститься с нами и садиться в повозку. «Тарас» успел только сказать нам, что лично о себе он не горюет, потому что он одинок, «бобыль», а «Миколи мені жаль, бо в його є мати й дружинонька і він нічим не винен, хіба тим, що зо мною побратався. Прости ж мене, матінко, і не кляни!» Он снова перецеловался с нами, сел с жандармами в телегу, тройка курьерских лошадей подхватила с места вскачь, ямщик лихо засвистал — и не долго нам пришлось видеть повозку с неуклюжей фигурой «Тараса», поднявшего высоко над своею головой шапку и махавшего ею в знак прощания с нами.

Пока нам запрягали лошадей, мы молчали, потрясенные этим неожиданным свиданием с Тарасом, а когда лошади наши тронулись и звон колокольчика, покрикивания нашего ямщика и его посвистывания могли свидетельствовать, что ямщик не услышит нашей беседы, мы стали на все лады рассуждать и делать догадки, почему дружеское отношение к Тарасу могло повести к аресту Николая Ивановича, что такое мог совершить преступное этот добродушный народный поэт, чтобы вовлечь в беду нашего Николая Ивановича. Разумеется, ни до чего мы не додумались и не договорились.

А. Л. Костомарова

(ВОСПОМИНАНИЯ)

(Отрывок)

(С. 211 — 212)

Впервые опубликовано в ж. «Вестник Европы» (1910. — № 8) под заглавием «Николай Иванович Костомаров. Из воспоминаний» с предисловием В. Г. Котельникова (зятя А. Л. Костомаровой). Позже помещено в кн.: Автобиография Н. И. Костомарова. Под редакцией В. Котельникова. — М., Задруга, 1922. Отрывок печатается по этому изданию.

Костомарова Алина Леонтьевна (девичья фамилия Крагельская, 1830 — 1908) — жена М. И. Костомарова.

...На другое утро... — 31 марта 1847 года.

...по совету добрейшего папеньки... — Речь идет об отчиме Алины Крагельской — Николае Кузьмиче Мазурове, чиновнике комиссариатской комиссии в Киеве (умер в 1858 г.).

...с Татьяной Петровной... — матерью М. И. Костомарова.

Попередня     Головна     Наступна